Норби
Шрифт:
– W przestrzen! – ахнул Антек, странный парень. – Matka boska! [53]
Я, наконец, опомнился.
– Э-э, профессор! Какой еще к дьяволу.
– Мы согласны, – твердо проговорила Анна Фогель.
Я на всякий случай пересчитал личный состав. Трое определенно «за». Конечно, можно всех построить и объяснить, кто здесь босс, но Фогель. Я и так уже не бизон.
Зачем в космос? Не хочу в космос!
8
53
55. В
Антек поразился тому, как все быстро изменилось. Трусоватый профессор вырос в героя, брутальный же Янки определенно скис. Но все это терялось перед невероятной перспективой. Космос! Совсем недавно он мог об этом только мечтать. Господин Виммер уверен, что земляне освоят полеты только через полвека, а он. А он. Сегодня!
Бывший гимназист с трудом выдохнул и поискал глазами фройляйн Фогель. Если с кем-то поделиться, то конечно же с ней. За всех сказала, причем так, что и Главный Янки промолчал. Девушки, однако, рядом не оказалась, она о чем-то говорила с господином Бенаром. Антек поспешил к ним.
– Автоматика, госпожа Фогель. Никакой особой доблести нет, аппарат на такие полеты и рассчитан. Я не герой, и, конечно, побаиваюсь, но, знаете, вызов. Командовать суборбитальным полетом мне, врачу. В школе я был не слишком успешен в точных науках, у нас такое непростительно.
– Извините, – не выдержал бывший гимназист. – А чем плоха профессия врача? Не всем же быть математиками!
Профессор пожевал губами.
– Вам, землянам, не понять. И математиками не всем быть дано, и спортсменами. У меня, допустим, склонность к полноте наследственная, заложена от природы. Но есть идеал – и ему нужно соответствовать. Стройный, сильный, всесторонне образованный. К счастью, у нас уже не забирают больных детей у родителей и не ссылают пожизненно за малейшую провинность на остров в Южном океане. Времена почти вегетарианские, но быть не таким, как все, по-прежнему чревато. Это одна из причин, почему я попросился на Землю. У вас не везде заставляют ходить строем и улыбаться по команде. Потому мне и не нравится Рейх.
Переспрашивать Антек не решился, но зарубку в памяти сделал. Не так и хорошо на Клеменции. Космос – это замечательно, но улыбаться по команде.
А дальше занялись делом – те, у которых оно нашлось. Господин Бенар отправился к небесному такси, Главный Янки увязался за ним, а фройляйн Фогель сварила чашку кофе. Антек хотел почистить пистолет, доставшийся ему от майора, но ничего подходящего не нашлось, ни оружейного масла, ни чистой тряпки. Тогда он тоже сварил кофе, но сел за соседний столик, решив, что девушка определенно желает побыть одна. Однако заметив его, фройляйн Фогель улыбнулась и кивнула на соседний стул. Бывший гимназист не стал спорить, однако все же почувствовал себя неловко. Надо бы что-то сказать – или спросить…
– Фройляйн, а. А с какой высоты начинается космос?
Девушка еле заметно улыбнулась.
– Если верить господину Бенару, со ста километров, я сразу у него поинтересовалась. Не так далеко, двадцать мы уже преодолели.
Больше никто не сказал ни слова.
Профессор Бенар не спешил. Оказывается, «такси», оно же аппарат, требовалось тщательно проверить, чем он и занялся. Затем пригласил всех внутрь и показал, как пристегнуть себя ремнями, которые, оказывается, имелись в каждом кресле, только были спрятаны. Затем, когда все было уже готово, клементиец, о чем-то посоветовавшись с Янки, объявил, что стартуют они через несколько часов, чтобы оказаться
И потянулись пустые тоскливые минуты. Антек честно ждал, пытался о чем-то думать, но ничего путного в голову не лезло. Впереди – космос, а то, что будет потом. И настанет ли это «потом»? Вода невидимой реки загустела, давила со всех сторон, едва позволяя вздохнуть. Вот-вот сорвет с места и унесет вслед за всеми остальными. Пусть! Вернуться на Землю, повидать Мару. И хватит!
Наконец, когда он уже начал отчаиваться, профессор пригласил всех на посадку. На этот раз он размещал пассажиров сам, и Антек вновь оказался на заднем сиденье. Рядом с фройляйн Фогель устроился беспардонный Янки, а кресло рядом с пилотом так и осталось пустым. Потом господин Бенар опять что-то проверял, нажимал на кнопки, следил, как перемигиваются лампочки. Наконец.
– Внимание! Старт!..
«Такси» неслышно воспарило в воздух, развернулось. Металлические створки в стене ангара разошлись в стороны, загудел двигатель. Через несколько секунд аппарат был уже среди темно-фиолетового неба. Нос задрался вверх, что-то сильно толкнуло в грудь, а затем навалилась тяжесть. Профессор перед стартом, конечно, предупредил, но ощущение оказалось не из самых приятных. К счастью, продолжалось это не очень долго. Тяжесть не исчезла, но дышать стало заметно легче.
Небо постепенно меняло цвет, становясь из фиолетового угольно-черным. Неярко сверкнули первые звезды.
– А у вас, на Клеменции, в космос можно свободно летать? – нарушила тишину фройляйн Фогель.
Господин Бенар негромко рассмеялся.
– Как у вас – на Северный полюс, никто не запрещает. Строй ракету – и вперед! Но есть три стационарные станции, на одну из них пускают туристов. А еще – школьников и студентов за успехи в учебе. Я был дважды, первый раз на первом году квадривиума. Если по-вашему, пятый класс.
Антек желчно позавидовал. Дальше летели молча, гул двигателей постепенно стих, исчезла и тяжесть. А потом он вдруг почувствовал, что поднимается в воздух. К счастью, не слишком высоко, ремни помешали.
– Ну, где-то так, – констатировал клементиец. – Кто тут хотел попасть в космос?
Антек прилип носом к стеклу. Звезды стали больше, разлетелись сверкающей россыпью. Не такие большие, как на экране, виденном им на подземном объекте, но сразу понятно – настоящие. Острые! Протяни палец, уколешься.
– И это все? – внезапно проговорила фройляйн Фогель, а затем прочитала на непонятном французском.
Mais finalement, l'obscurit'e est apparue.
Et je suis mort paisiblement, embrass'e par l'aube froide.
Et rien de plus? Oui comme c'est le cas?
Le rideau s'est lev'e et j'ai tout attendu sans succ`es. [54]
Обернулась к Антеку:
– Переводить не буду. Ладно?
– Ну-у, госпожа Фогель, – протянул профессор. – Что же вы так мрачно? Бодлер писал вовсе не о космосе!
Главный Янки откашлялся, промокнул губы платком.
– Действительно! А скажите, профессор, какая здесь температура?
Девушка негромко рассмеялась:
– Неужели это тебя в самом деле интересует?
54
Но наконец возник студеной правды мрак.
И мирно умер я, объят зарей холодной.
И больше ничего? Да как же это так?
Поднялся занавес, а я все ждал бесплодно.
(Шарль Бодлер. «Мечта любознательного»)