Нормальные герои
Шрифт:
На завтрак и сборы времени уходит немного. Пытаемся по солнцу определить, где Север, но солнце стоит в зените. Появления Полярной звезды решаем не ждать и идти строго по фарватеру.
Я закрыл глаза и, вдыхая прозрачный горный воздух, который не вообразим в бензиновых облаках города, стал мысленно определять мимо какого леса мы проплываем. Но тяжелый, как двухпудовая гиря, запах отечественной парфюмерии быстро вывел меня из блаженного состояния. Я открыл глаза и от неожиданности чуть не выпал за борт – Вова покрыл свое лицо сантиметровым слоем крема от загара и настоятельно посоветовал мне сделать то же самое. Я слабовольно отказался. Не успел мой товарищ закончить косметическую процедуру, как тяжелые черные тучи заволокли небо. Мы налегли на весла и попытались оторваться от непогоды. Два часа длилась погоня, на третий – стена воды все-таки нас настигла и обрушилась всей своей свирепой мощью. Мы думали, что дождь нам не страшен, потому что взяли с собой непромокаемые китайские плащи-накидки, но накидки при накидывании тут же разошлись по швам, в очередной раз подвергая испытанию и без того некрепкую дружбу между супердержавами второго эшелона. Тогда мы взялись ожесточенно делить меж собой кусок полиэтилена. Товарищ Вова, стащив с меня пленку, тут же убедил себя и меня, что ему необходимо укрыть лежащие около него продукты и скрылся с головой в ворохе шуршащего полиэтилена. Но дождь имеет свойство заканчиваться, выглянуло солнышко, и мы причалили к берегу около нарядного катамаранчика, чтобы обсохнуть, перекусить, покупаться и позагорать. Поставив пиво в шумно впадающую в Инзер речку Суран, знакомимся с туристами.
Ох, говорила мне мама, не знакомься на улице. Парочка туристов оказалась мужем с женой, что было удивительно, но основной сюрприз ждал впереди. Туристка-жена представилась и тут же добавила, что она поэтесса. «Только не это» – не успело пронестись в моей голове, а мой товарищ уже выдал мою книжно-издательскую профессию. Поэтесса сказала, что она ни в коим случае не навязывается и достала из рюкзака огромную кипу стихов, предложив ознакомиться с ее творчеством. Я загрустил сразу, мой товарищ загрустил на десятом стихотворении, на двадцатом мы стали вздыхать и с тоской смотреть на студеную речку Суран, в которой бултыхались наши баночки с пивом. Потом муж поэтессы робко кашлянул и предположил, что неплохо бы поплыть дальше, поэтесса с ненавистью посмотрела на благоверного, а мы воодушевлено пожелали им попутного ветра, быстрого течения и семь миллионов футов под килем. Поэтесса помахала нам рукой, крикнула, чтобы мы их догоняли, тогда она нам прочитает свои самые последние и большие поэмы. Мы крикнули в ответ, что догоним всенепременно и устало сели в тенек пить холодное пиво и молча кормить хлебными крошками тучи прожорливых мальков.
День третий. Каменные водопады
Лениво гребем среди умиротворяющей природы, зеленые берега и живописные скалы радуют глаз, все располагает к неспешной беседе о вечном. Но только мы собрались в очередной раз потравить правдивые истории о своих бесчисленных победах на фронте с инакополым противником, как стало нам жутковато. Весь правый берег вдруг превратился в каменные потоки и водопады, казалось, что эти глыбы застыли на мгновение и вот-вот стронется один маленький камешек и весь Большой Инзер с маленькими туристами будет навсегда погребен.
Как кролики к удаву, подплываем к берегу и разбиваем лагерь. Только что прошедший дождь превратил приготовление пищи в серьезное металлургическое занятие, один из нас нагнетал воздух лодочным насосом, второй, направляя шланг в разные стороны, поднимал в воздух пепел, мелкий мусор, чай, соль, перец и лавровый лист. После приготовления пищи, идем осматривать мрачную достопримечательность. Когда-то несколько прибрежных скал рассыпались на кубы, октаэдеры, тетраэдеры и гексаэдеры, оставшиеся скалы подпирают со всех сторон их прах и по внешнему виду готовы и сами в ближайшее время рухнуть. Идти по этим геометрическим образованьям чрезвычайно опасно, даже самые крупные из них слегка пошатываются, а покрывающий их скользкий мох просто создан для туристического травматизма. В полной мере насладившись инопланетным пейзажем и собственными ловкостью и бесстрашием, решаем заняться добычей пропитания.
Первым добыл пропитание я – грибы росли на дереве около нашего очага. Они аппетитно пахли и были очень похожи на вешенки, которые продают во всех супермаркетах. Опытный Вова долго мял крепкими пальцами мою находку и неожиданно легко согласился сварить их для меня в отдельной плошке.
Потом мы занялись таким мерзким делом, как расхищение природных богатств страны. В сумерках, кое-как распутав десятиметровую сеть, опасливо озираясь, пошли ее ставить вдоль тростниковых зарослей, где рыба должна была кишмя кишеть.
Всю ночь мне снились гринписевцы, которые защелкивали на моих запястьях наручники и под барабанный бой вели на эшафот. Я просыпался, будил Вову и спрашивал, что мы будем делать с рыбой, которую не сумеем сразу съесть. Умудренный товарищ отвечал, что в его рюкзаке есть пара килограммов очень полезной йодированной соли, и наш улов никак не пропадет.
Утром, в азарте шагнув к затонувшим поплавкам сети, набираем полные сапоги холодной воды и достаем из сетей килограмм десять отборных водорослей. Водоросли очень водянисты, совершенно безвкусны, но, как уверяет Вова, чрезвычайно полезны.
День четвертый. Сарыштинские пороги
Самое живописное и самое опасное место на всем маршруте – это начало Сарыштинских порогов. Большой Инзер лоб в лов сталкивается с речкой Сарыштой, вместе они поворачивают на 90 градусов и несут с удвоенной скоростью беспечного туриста на торчащие из воды огромные валуны. Поэтому беспечные туристы обычно в устье Сарышты делают стоянку, выкладывают из камней печь для походной бани, как следует намываются, стирают тренировочные штаны и только после этого направляют свои суденышки в грохочущие буруны порогов. В книжке туриста Марушина написано, что пороги эти второй категории, некоторые профессионалы называют их всего лишь безкатегорийными шверами, мы же единогласно, а потому объективно, решили меньше чем на четвертую категорию их не оценивать.
Капитан нашего корабля ловко отгреб от огромного камня, тут же мы налетели на другой и сломали весло о третий. На четвертый камень нас вынесло могучей волной, и мы оказались в каком-то смысле на суше. Капитан крепко высказался по поводу команды, которая никуда не смотрит, команды выразила вотум недоверия паникующей администрации. Общими усилиями мы спихнули наш пароход на воду, чтобы через десять метров опять повиснуть над водой. Так мы и плыли километров пять, хотя, кажется, их было двести – не меньше. Голоса наши охрипли, лексика сократилась до трех морских терминов, вместо весел мы орудовали огромными шестами, и я никогда не мог предположить, что недоброжелательное отношение к камням может достичь в моей душе таких астрономических размеров. Словно в насмешку, из прибрежных кустов периодически шумно выскакивал выводок утят и шпарил по воде на своих ластах, как будто под ними была не бурлящая вода, а гаревая дорожка.
День пятый. Добыча
Но никакие пороги, шверы и перекаты не сравнятся с мелкими плесами, когда течения почти нет, а под днищем всего сантиметров десять прозрачной водицы, и так хочется, чтобы уровень ее был хотя бы на пару сантиметров выше, но он почему-то все падает и падает. И вот два туриста, ухватившись за веревки по бокам своей баржи, волокут ее по камням, смоченным водой. Хорошо, что наш хронометр бьет файв о клок, и необходимо делать привал, чтобы заварить крепкий восстанавливающий силы зеленый чай.
Сначала бивак в окружении густой высокой травы нам понравился, но тучи огромных разъяренных комаров тут же изменили наше мнение. Поджигаем разрекламированные спирали "Раптор", противный дым режет глаза, раздражает носоглотку, но на комаров не воздействует никак, они даже не уворачиваются от этих хваленых дымовых шашек. Проводим экстренное собрание коллектива и выносим: рано поутру снимаемся с якоря.
Рано утром наша надувная лодка сдулась как первомайский воздушный шарик после изнурительной демонстрации. Новенькая пила, которой мы еще не распилили ни одного бревнышка, впилась своими огромными зубьями в нежный бок нашей лодки. Выразительно смотрим в глаза друг другу – расхлябанный, безалаберный и безответственный виновный не сознался в содеянном. Начинаем ремонтные работы и выясняется, что лодка наша сделана из какого-то особого материала, который нужно нагреть до ста градусов, нанести клей, прижать и выдерживать 48 часов под прессом. Вместо пресса на заплатку сел Вова. Чтобы скоротать время забрасываю на мелководье сеть и жду дичь. Жгучее солнце прогнало комаров в тень, и на смену им прилетели слепни. И чем невыносимее становился зной, тем крупнее оказывались эти кровососущие монстры. Скоро в воздухе появились экземпляры, на которых размашистый удар ладонью почти не действовал, они небрежно расправляли свои крылья и летели к следующей жертве.