Нормальные герои
Шрифт:
Хорошо, что в дикой природе все уравновешено – безнадежно, а оттого безрадостно тащу сеть. Вдруг огромная белая рыбина запуталась в самом конце снасти. И сразу все приобретает смысл, инстинкт охотника-рыболова впрыскивает адреналин в кровь, хочется в кого-нибудь стрельнуть отравленной стрелой или хотя бы снять скальп.
Посовещавшись, ласково назвали рыбину голавлем, почистили, распластали на углях и запекли. На какое-то время мы забыли про слепней, комаров
День шестой. Пещера Максимовича
Лодка предательски спускает, подкачиваем ее на ходу, но воздух уходит быстрее, чем мы его подкачиваем. Через час баллоны с моей стороны из упругого состояния превращаются в нечто бесформенное и желеобразное.
Проползаем по километровому плесу мимо того, что осталось от деревни Кызылярово. Черный от солнца одинокий житель одинокого хуторка молча провожает нас взглядом. Причаливаем на противоположной стороне. Утоптанная тропа ведет к охраняемой государством, а значит ни кем, пещере им. профессора Максимовича. Друг Вова отказывается посетить очередное чудо природы и остается латать лодку. Надеваю штормовку, сапоги, беру фонарь и иду креститься в спелеологи. Лаз в пещеру почти неприметен, из черный дыры веет холодом и Аидом. Лезу. Сначала иду на корточках, потом на четвереньках, потом протискиваюсь между камнями ползком. Остается только гадать, как профессор Максимович решился ползти вглубь по этому шкуродеру неизвестно куда – развернуться нет никакой возможности, кажется, что еще чуть-чуть и застрянешь в этом склепе навечно. После жутких тисков лаза, начинается расширение и подъем вверх. Открываются просторные своды, хочешь, иди направо, хочешь, иди налево, но лучше стой, где стоишь. Я не устоял и зашагал вперед, разглядывая галереи, стены и ходы. Только я собрался спуститься в огромный зал, в котором отражалась какая-то холодная вода, как тут же сам покрылся холодным потом, потому что мой фонарь вдруг мигнул и погас. Коварство пещеры было в том, что свет входного отверстия в нее не проникал, запираясь сифоном спуска и подъема. Нервно встряхиваю фонарь, дрожащий лучик прыгает по сырым стенам, от волнения не могу вспомнить, из какого нагромождения булыжников я вполз в эту пещеру. Иду почти наугад, ноги сами проваливаются в лаз, проскальзываю, ползу, постукивая головой о потолок, фонарем о пол, зубами друг о дружку, вижу свет, выползаю и кубарем скатываюсь на поляну с зеленой травой, синим небом, стрекочущими насекомыми и таким радостным ярким солнцем. Отчетливо понимаю, что сочетать водный туризм со спелеотуризмом для меня еще рановато.
Лодка с каждым гребком сдувается все больше и больше. Успокаивает только то, что плыть осталось всего ничего, и завтра мы будем в поселке Усмангали, где пересядем в сухопутное средство передвижения. Напротив громады скал, выстроившейся полукругом, делаем последнюю стоянку, съедаем все продукты, оставив только на легкий утренний перекус. И тут у меня закрадывается легкое сомнение: начинаю считать количество пройденных нами дней и прошедших дней недели. Выясняется, что в Усмангали мы приплываем в четверг, а забрать нас должны в пятницу. Костлявая рука голода показалась из пустой банки тушенки.
День седьмой. Усмангали
Грустные
Несколько поворотов и основательно садимся на мель. Но это не страшно, потому что уже слышна цивилизация: петухи кричат, коровы мычат, овцы блеют. Стоящие на перекате рыбаки молчат, только дергают вверх свои удилища, но их присутствие тоже вселяет уверенность в завтрашнем дне.
Останавливаемся на окраине Усмангали, недалеко от моста, по которому несутся почти стершиеся из памяти автомобили. Напротив красуется недавно возведенная на горе мечеть, знающие люди утверждают, что родившийся в этом селение премьер-министр не имеет к этому строительства никакого отношения.
Разжигаем костер с одной спички, в пять минут кипятим воду, завариваем чай и заливаем им голодный желудок. Но Вова говорит, что настоящий турист никогда не пасует перед трудностями, достает из недр своего рюкзака джинсовый костюм и, преобразившись, отправляется вместе с проходящим стадом искать поселковый магазин.
Через час у нас на пеньке стояла бутылка сухого вина и коробка печенья –
видимо, остальные продукты местные жители просто не употребляют.
Быстро приканчиваем печенье и приступаем к досугу. Но проталкиваемая внутрь пробка создает избыточное давление, и наша бутылка разлетается в разные стороны, окрашивая сочным гранатовым цветом все окружающие предметы и нашу одежду. Вова опять замечает, что настоящий турист никогда не унывает, и у него есть другое средство для активного отдыха. Он снова нырнул в свой рюкзак и вынырнул с бадминтонными ракетками. Пораженный абсолютной предусмотрительностью товарища, спрашиваю, сколько же раз он спустился по Большому Инзеру, прежде чем приобрел такой всеохватный опыт? Вова на мгновение пришел в замешательство, но тут же из него вышел, заявив, что настоящему дерсу узале достаточно пройти по маршруту один раз, чтобы быть готовым идти по нему в любое время дня и ночи.
К обеду следующего дня мы погрузились в автомобиль и помчались с берегов Большого Инзера к берегам Агидели и Уфимки. Всю дорогу я осмысливаю свое перевоплощение из простого смертного в опытного туриста.
Бензиновая марь бетонного города быстро сжирает остатки моего отпуска. Всезнающим Чингангчуком с достоинством всхожу на крыльцо своего бледнолицого учреждения. Охранник, подозрительно вглядываясь в мой кавказский загар, требует удостоверение личности. Достаю из кармана с позвякивающей послеотпускной мелочью пропуск и, разглядывая хлипких неприспособленных к настоящей жизни окружающих, снисходительно размышляю о том, что теперь я тоже запросто смогу провести какую-нибудь группу филологов-стоматологов по нехоженым тропам Южного Урала, главное не забыть взять с собой теннисные ракетки с пинг-понговыми шариками.
Конец ознакомительного фрагмента.