Нормальным при дворе не место!
Шрифт:
– Как тебе последний шанс? – ведя меня по кругу в танце, спросил Роден.
– Если ты о нашем споре, – я постаралась сохранить легкую улыбку на лице, когда его ладонь, лаская, скользнула по моей талии, – то если я права, нас ждет ничья.
– А я уверен в своей победе, – меня одарили насмешливым блеском зеленых глаз. – Но сейчас не об этом. ора наш последний шанс женить принца. Неужели ты думала, что будущая королева может быть замечена в шпионаже? Она же должна быть образцом благочестивости и законопослушания.
Я
– Следующий танец пропустим, - строго сказала я.
– Шмуня крутится рядом с одной дамочкой. Либо у нее в сумочке сало, либо яд.
– Я как раз хотел пожрать, - с тоской в голосе вздохнул мужчина.
– Боюсь, здесь есть только перекусить. Если ты начнешь жрать пирожные, похожие на коровьи лепешки,тебя поймут неправильно, - сообщила я, даря улыбки налево и направо.
– Да ладно тебе, нам же довезли нормальные, – отмахнулся Роден.
– Так испорченные тоже надо куда-то девать, - резонно возразила я.
С женской логикой лучше не спорить. На твой аргумент у нее найдется десять контраргументов. А еще в итоге ты останешься злым, неласковым, бесчувственном самодуром и тираном, хотя вы всего-то обсуждали погоду.
Мы успели только пробиться к столам. Бой был не равный, но мы победили. Но стоило одену протянуть руку к блюду с воздушными сладостями, как в стороне раздался женский вскрик, грохот падание тела и звон разбившегося бокала.
– Шмуня, – с довольной интонацией заключила я и, ухватив голодного страдальца за руку, стала снова прокладывать себе путь в толпе.
Мимо нас протанцевал Финт Тринстон. Голубые глаза красавчика больше напоминали взгляд снулой рыбы.
Гвардейцы уже подняли на ноги и привели в относительное чувство основательно помятую пастушку. Желтые кудельки и шляпа съехали на бок,и из-под парика торчали каштановые волосы. Корзинка с муляжами пирожков валялась на боку на полу.
– Ай-ай-ай, – укоризненно покачала я головой, - госпожа Луртес, пользоваться ядами на балу моветон.
– Что вы несете?
– женщина возмущенно затряслась, а ее щеки вспыхнули красными пятнами.
– Меня укусила крыса! В королевском дворце!
– Да вы что? – я деланно всплеснула руками. – А на полу белый порошок сам появился? А если мы ваши розовые очаровательные перчатки отнесем экспертам?
– Я упала! – продолжала она напирать с уверенностью наглого человека. – Мало ли что тут у вас рассыпано!
Родену представление надоело. Он повернулся к пожилому гостю в образе собаки.
– Это ваш бокал на пoлу? – Мужчина ивнул. – Госпожа отвлекла вас на что-то типа важное? А потом вскрикнула и взмахнула руками, выбив его?
– Мужчина показал отличную дрессировку. Но все так же молча. – Это ваша супруга? А она в курсе, что вы изменили завещание не в ее пользу, а сестры?
– Что? – взревела дамочка, потрясая кулаками на уже откровенно улыбающегося мужа.
– Что ты сделал?!
– А еще подал на развод, – наконец-то обрел дар речи спасенный Шмуней.
– Я совершенно не собираюсь мешать тебе и твоему любoвнику жить новой безденежной жизнью.
Вывели скандалистку под руки пара бравых молодцов. Но завидовать ей никто из присутствующих не стал, хоть в тюрьме сейчас и ужин.
Шмуня тем времеем намывал мордочку возле начищенного сапога Сэма Родена. Министр скосил глаза вниз, скривился и сдался:
– Молодец, – скупо пoхвалил крысу и предпочел сделать вид, что грызуна рядом с ним нет.
Мы предприняли нoвую попытку добраться до перекуса, но я затормозила министра на половине дороги:
– Чего это она там делает? – задумчиво пробормотала я, любуясь заклятой подругой, которая кралась вдоль стеночки.
– Предлагаю подойти и спросить, - Роден, уже смирившийся с лечебным голоданием, проводил взглядом чужую тарелку.
– Гадать все равно бесполезно.
– А только что ты разве не гадал?
– я повернула голову и фактически ткнула носом в небритую щеку. – Сэм,ты решил отрастить бороду? Тебе не пойдет.
– Ну, – он загадочно улыбнулся и наклонился к самому уху, – я слышал,ты не любишь зализанных и гладковыбритых.
– Серьезно? – я от удивления открыла рот.
– А почему я сама об этом не знаю?
Мужчина отстранился и странно взглянул на меня:
– Это не так?
– Да как тебе сказать…, - рассеянно почесала кончик носа, - я как-то об этом не задумывалась. – И ведь ни словом не соврала. Не до оценок внешности мужчин мне было. Да и желания не возникало. – Не в бороде счастьe. Это уж точно.
Роден подумал, поиграл бровями и решил:
– Бриться не буду. Мне понравилось.
– Совсем? – я представила его заросшим, как мужики в глухой деревне, и не удержала широкой улыбки: – Правильно, поддержи провинцию. Даешь бороду в массы!
– Ты это…, – он осекся и посмотрел по сторонам, – не утрируй. Так, легкая небритость, и никаких бород до пояса. Пошли, Эвелина не ждет.
При виде нашей пары, двигающейся на нее с неотвратимостью груженой тяжелой кареты, подруженька ускорилась. Но на ее пути коварно встала колонна.
– Да она пьяна! – ахнула я. Других причин обтекать по мрамору, обходя препятствие, я не видела.
– Везет, – скорбно поджал губы Роден.
– Хоть кому-то сейчас весело.
– Почему же?
– я ловко обогнула слугу с подносом. К сожалению, пустым. – Луртес очень рад избавлению от жены, которая хотела его отравить. Если хорошенько поискать в этой толпе, веселящихся человек двадцать да наберем.