Нормальным при дворе не место!
Шрифт:
– Уступи место, – я потрясла Родена за плечо.
– Чего? – он подскочил на кровати, сонно хлопая глазами.
– Эсми? Что случилось?
– Слезай, говорю, - я попыталась столкнуть эту тушу.
– Я к тебе с ночевкой.
– Не понял, – он потер ладонями лицо.
– Что не так с твоей кроватью?
– Все с ней так. – В процессе отвоевания перины пояс халата ослаб и одно плечо оголилось. Пришлось срочно возвращать беглеца на место под заинтересованным взглядом зеленых глаз.
– Я тут, между прочим, приказ королевы выполняю.
– А-а, – хитро прищурился
Еще и уголок одеяла заманчиво откинул, приглашая присоединиться. Ночь была не такая и темная, чтобы не заметить уникальную спальную пижамку Сэма Родена. Очень экономную. А попросту – отсутствующую.
– А побыть хорошим хозяином ты не хочешь? – мрачно уточнила я, переваривая слово «друг».
– Неа, – он откинулся на подушку, ещё и руки за голову положил. – Ты же меня на диван сослала. Так что баш на баш.
Я бы поспорила. С огромным удовольствием и наслаждением, но не после удачного бала-маскарада. Представив, что будет с моей спиной в результате ночевки на неудобном диванчике, я вздохнула и залезла под одеяло, буркнув:
– денься.
Роден, к моему приятному удивлению, молча встал и направился к шкафу. На всякий случай я зажмурилась, а ещё голову засунула под подушку во избежание соблазна подглядеть.
– Эсми, – коснулся моей руки мужчина, - все, вылезай.
Я посмотрела на голый торс Сэма, затем на его пижамные брюки и вздохнула. Кажется, я стала понимать фрейлин и придворных дамочек, которые капают на министра слюной.
– Ты, кстати, почему не предупредила? – он внимательно изучил мое лицо, нависая сверху. – Я бы встретил. Нечего тебе в одиночку ходить по ночам.
– я с оружием, - кивнула на канделябр.
– Уже опробованным на Финте Тринстоне. Лежит он теперь в коридоре, надеюсь, не умер.
Новость о возможном трупе первого советника короля Дурсена министра вообще не встревожила. Он весело хмыкнул и предпочел притвориться, что ничего не слышал.
– А крыса твоя где?
– озабоченно поинтересовался Роден, на всякий случай внимательно pассматривая пол.
– В клетке спит. – Придать гoлосу легкую небрежность было сложно, почему-то он срывался на хрип. – Что я,изверг, бедную животинку по ночам таскать?
Сэм облегченно выдохнул и улегся со своей стороны кровати, оставляя между нами место для ещё одного гостя. И отвернулся.
– Спокойной ночи, – обиженно пробурчала я в спину.
Но организм решил, будто на сегодня ему мало впечатлений, и отключаться никак не желал. Я повертелась. Сон все не шел.
– Эсми, – раздраженно вздохнул Сэм, – кровать из-за тебя ходуном ходит.
– Я не могу уснуть, – сердито бросила я.
– Ты в курсе о причинах внезапной любви ко мне Дурсена, не так ли? Поэтому ты со мной… такой милый?
– Хотела я сказать нечто иное, но язык не пoслушался.
– Хочешь поговорить?
– он перевернулся на спину и подтянулся, усаживаясь на кровати. Устроив подушку под спиной, Роден привалился к изголовью и скрестил руки на груди. Мне лежать стало тоже некомфортно,и я села. – Да, я знаю о наследстве твоего отца. Да, сначала были мысли прибрать богатство к рукам. Поверь, они очень быстро испарились. Во-первых, я рассудил так же, как и Рафаэль Гурсон. Дурсен не даст житья. Ему проще убрать человека, чем оставить такой рычаг дaвления другому королевству. А во-вторых, когда еще это наследство перейдет к тебе. Будем реалистами, Рафаэль Гурсон жив, здрав и болеть, а уж тем более помирать, не собирается. И прежде чем меня начнут убивать, хочу сказать, что если когда-то, прощу заметить, очень-очень давно, и были какие-то меркантильные планы на твой счет, то они аннулировались, когда ты задрала подол платья перед Эвелиной.
– Когда-то очень давно? – я выразительно выгнула бровь. Да тут времени всего ничего прошло вообще-то. И неужели трусишки были столь великолепны?
Роден вздохнул, только не грустно, а как-то умилительно.
– У меня такое впечатление, будто я тебя всю жизнь знаю. С тобой интересно, никогда не подозреваешь о твоей следующей выходке. Ты не жеманничаешь, не кокетничаешь. Можно быть самим собой. И еще я не знаю человека вреднее тебя. Поэтому спи. Чтобы хорошо вредничать, нужно хорошо отдыхать.
Просто отлично, что ночь. Темнота прекрасно скрывает мои потеплевшие щеки. А то сижу тут на постели у мужчины и краснею, как на первом балу, честное слово. Нет, опыт для меня, конечно, новый, но не сознаваться же в этом.
– Хорошо, - я послушно упала на подушку. – Спaть,так спать.
– А разборки?
– обиженным тоном спросил Роден.
– Я уже настроился на скандал.
– Завтра напомни, - широкий зевок чуть не сопровождался вывихом челюсти, - обязательно устрою. Даже канделябром приложу, чтобы Тринстону не так обидно было.
Уплывая в мир красочных грез, я почувствовала, как меня подгребли под теплый бок.
Спать мне было хорошо, но какое-то чувство царапало на грани сознания. А в нашем дружном коллективе придворных я предпочитаю доверять своей интуиции.
ткрыть глаза и увидеть синюшную рожу, склонившуюся надо тобой, не самое жаленное начало дня.
– Ух! – выдал гость, и я с визгом дернулась в сторону.
А там спокойно себе сопел Роден, обнимая меня за талию. Доказательство «доброго утра» упиралось мне в поясницу. Спал и не ожидал нападения. Пол был к нему не ласков, а поскольку меня он из захвата не выпустил, то сверху на министра рухнуло мое тельце.
Орское наречье богато емкими фразами. Но есть слово из тpех букв, кoторое универсально на всех языках и выражает все спектры эмоций от радости до печали.
– Ты чего ругаешься? – возмутилась я.
– Вообще-то там зомби!
– И что? – меня аккуратно сгрузили рядом с собой на ковер, а могли бы спихнуть. – Переживаешь, будто я его плохому научу?
– Ухх! – подтвердил гость и полез на кровать. Короткий путь выбрал.
– У тебя, случаем, некромаг не завалялся?
– я решила заглянуть под кровать. Спокойствие, с которым оден встретил нoвость, настораживала. А не разбил ли он себе голову при падении.