Носящая Лжепечать
Шрифт:
– Что я здесь делаю?
– за спиной я услышала смешки. Обернувшись, я с презрением посмотрела на полицейских и спросила с сарказмом.
– Уважаемые, вы случайно камерой не ошиблись?
– Один из них, кажется, Илья злобно посмотрел на меня и ехидно сказал.
– Ни в коем случае, уважаемая! Нессир приказал доставить вас именно сюда. А также пожелать Виктору приятных развлечений!
– и уже посмотрев на Виктора, сказал.
– Можешь делать с ней все, что угодно!
– Я все ещё обдумывала его слова, пока полицейские шли к двери. Как только дверь за ними захлопнулась, я начала судорожно натягивать порванное платье, пытаясь прикрыть наготу. Оторвав от подола полоску я повязала его как пояс под грудью. Обхватив себя руками, я отошла к решетке. Все это время я старалась не смотреть на соседа по камере. Интересно, насколько сильно Виктор ненавидит меня? Может его презрение, помешает ему поразвлечься со мной?
– Вот только попробуй хотя бы дотронуться до меня, - с угрозой начала я, заметив его
– И я не посмотрю, что ты и так больной на голову... Так отметелю, что мало не покажется.
– Ну, да, знаю я, что он больше и сильнее меня, но он же избитый и изможденный. Так что шансы у меня есть, хотя и небольшие (например, если бить по синякам). Виктор нахмурился ещё сильнее, но поднял руки в знак капитуляции и вернулся на кровать. Я отошла в противоположный угол камеры и прислонилась к решетке. Ноги уже не держали меня, и я сползла вниз. Обхватив колени руками, я свернулась в позу зародыша, пытаясь хоть немного успокоиться. Меня все ещё трясло от пережитого.
Так и что же мне теперь делать? И вообще почему нессир отправил меня сюда, в камеру к Виктору? С недвусмысленным предложением: ему можно делать со мной все, что угодно? Нессир определился все-таки с наказанием? Но он же сказал, что ещё подумает! Что тогда?.. То, что он не сказал о моей ближайшей судьбе (в смысле сколько времени мне ожидать его решения), более-менее понятно! Хочет чтобы я мучилась неизвестностью, не только по поводу наказания, но ещё и сроков их исполнения.
Способ наказания? Я прикусила губу, чувствуя, что слезы вновь наворачиваются на глаза. Я прикрыла глаза, стараясь сдержаться. Надо будет постараться убедить его, что насилия я боюсь больше всего... А потом главное, не сойти с ума!
Хотя, сумасшествие лучше, чем добровольное поражение. Ведь если я захочу настоящую Печать, это будет полная и безоговорочная победа нессира. Я должна быть сильной! Просто обязана! Нельзя сломаться! Не знаю, сколько времени я так просидела в уголке, когда услышала скрип открывающейся двери. Я резко поднялась и отошла в центр камеры. После чего заставила себя расцепить руки, успокаивая себя тем, что сейчас почти ничего не видно.
– Ну как, развлекаетесь?
– насмешливо спросил все тот же Илья. В руках он нес поднос с едой. Его напарник открыл дверь и тот, зайдя внутрь, поставил его на раковину (других горизонтальных поверхностей, помимо пола и кровати здесь не было).
– Нессир приказал принести вам, уважаемая, ужин. И пожелать вам приятного аппетита!
– Я кивнула, пораженная поступком
Владимира (сдерживает обещание или просто издевается?). Ведь нессир знает, насколько оказался прав, заявив, что я не захочу есть. Я с трудом скрывала еле сдерживаемые позывы к тошноте, пока полицейские не вышли из нашего отделения. Дверь захлопнулась, и я кинулась было к унитазу, но остановилась.
– Здесь есть камеры?
– спросила я у Виктора, посмотрев, наконец, на него. Тот покачал головой. Хорошо, значит, никто не видел как я трясусь в углу и никто не увидит моих следующих действий. Не знаю, чем меня вырвало спустя несколько секунд, еды в моем желудке не было уже больше 8 часов. Оклемавшись, я пошла к раковине. Поднос я вынула и поставила на пол. Вымывшись и прополоскав как следует рот, я задумалась над тем, что же делать с едой. Не хотелось оставлять её нетронутой (нессиру наверняка расскажут об этом). Посмотрев на соседа, я поймала его голодный взгляд, брошенный на поднос. Интересно его вообще здесь кормят? Подняв его, я отнесла и поставила на кровать.
– Ешь!
– предложила я. Заметив его недобрый взгляд, я уточнила, отмахиваясь, как от назойливой мухи.
– Это не благотворительность! Я просто не смогу сейчас ничего съесть.
– Виктор задумчиво посмотрел на меня, потом на поднос и вроде как утвердительно кивнул.
– Сомневаюсь, что это отравлено!
– отходя к решетке, добавила я. Не желая не слышать, не видеть ничего, я подошла к решетке и прислонилась головой к прутьям.
Что-то не давало мне покоя! Помимо всего этого кошмара и того, что ещё только предстоит. Какая-то несостыковка... Точно! Как полицейские могут причинять боль другим людям? Ведь у них же наверняка настоящие Печати! А как говорилось тогда во всех СМИ, после «опечатывания» никто не захочет причинять боль, сеять страх и т.д. А эти... не просто хотят, они жаждут этого, и ещё они любят поиздеваться. Я взглянула на соседа, который с завидным аппетитом поглощал содержимое подноса Вот, он, наверняка, знает ответы на все вопросы, но как заставить его говорить? Я сделала шаг вперед и замерла. А если нессир отправил меня сюда именно за этим, в надежде, что я смогу разговорить его? Я тряхнула головой и, поймав вопросительный взгляд Виктора, сказала.
– Могу я попросить тебя?
– я не закончила, ожидая от него какой-то реакции. Он неуверенно кивнул. Я ещё сильнее обхватила себя руками, заметив его скользящий вниз по моей фигуре взгляд.
– Ты можешь ответить на несколько вопросов?
– и поспешно продолжила.
– Если я спрошу о чем-то, чего не знает нессир, тогда не отвечай... Можешь, там, бросить на меня ненавидящий взгляд, можешь ехидно заметить, что я сама это знаю, а можешь
– Он кивнул и, неожиданно встав с кровати, подошел ко мне. Я поспешно отступила, испугавшись его стремительности. А он не так слаб, как я думала. Виктор заметил мою реакцию и покачал головой.
– Я не трону тебя!
– Потому что противно?
– с надеждой спросила я. Вот, если я ему противна, тогда, действительно, ему можно будет поверить. В его глазах промелькнуло удивление, смешанное с чем-то ещё.
– Никогда не обижу женщину, - твердо и раздельно по словам ответил Виктор, снимая футболку и протягивая её мне. Я взяла её и неуверенно, очень слабо улыбнулась.
– Спасибо!
– натянув её поверх разорванного платья, я вмиг почувствовала себя намного уверенней и... спокойней, что ли?
– Садись на кровать и перекуси хоть немного. Если хочешь я постою здесь, пока ты будешь есть.
– Я удивилась, но согласно кивнула. Неужели его мнение обо мне изменилось? Как будто услышав мои мысли, он сказал.
– Я уже не знаю, кто ты. Я отвечу только на те вопросы, ответ на которые знает нессир.
– Я кивнула и, шагнув к кровати, присела на самый краешек. Есть все ещё не хотелось, но внезапно накатившая слабость заставила меня протянуть руку к бутерброду.
– Не смей говорить, больше чем известно Владимиру, - мой тон был почти приказным. Виктор удивился моим словам и я пояснила.
– Нессир не может прочитать тебя, но легко видит мои воспоминания!
– Я пожала плечами.
– А я потом расскажу, как наказывают носящих ЛжеПечать. Может, это поможет наладить контакт с ними, хотя... не знаю. Если ты, конечно, сможешь выбраться отсюда или передать как-нибудь вести своим союзникам.
– Виктор невозмутимо кивнул, хотя во взгляде и промелькнула заинтересованность. Я прожевала бутерброд, собираясь с мыслями. Про подполье спрашивать нельзя, можно узнавать только общие сведения. И я спросила то, что недавно так озадачило меня. - Почему эти полицейские могут причинять боль другим людям?
– Виктор несколько мгновений озадаченно смотрел на меня, так что мне пришлось уточнить.
– У них же Печати настоящие!
– Что ты знаешь о Печати Ветра?
– после продолжительной паузы спросил он.
Глава 5
Глава 5
Новая информация и... неужели есть надежда на спасение?
– Тебе пересказать всю ту чушь, что несли в свое время все СМИ мира?
– уточнила я ехидно. Виктор преувеличено тяжко застонал и, вздохнув, тихо сказал.
– Радует, что ты хотя бы понимаешь, что это полнейшая чушь...
– он помолчал, видимо, собираясь с мыслями.
– Печать - это как сильное успокоительное. Ты принимала хоть раз успокоительное?
– я покачала головой. Никогда не испытывала нужды, хотя сейчас пожалуй не отказалась бы.
– Нет. Как же тогда объяснить. Хотя... ты же понимаешь принцип их действия? Оно успокаивает нервы, прекращает истерики, как следствие полное равнодушие к окружающему миру. А также есть побочные действия такие как сонливость, заторможенность реакций и т.д. Так вот Печать - это постоянно действующее успокоительное, без каких либо побочных действий. Но не только... Диамонги понимали, что одним успокоительным для исправления человека не обойтись. Поэтому добавили в Печать кое-что ещё, часть себя, своей энергии, своей силы. Ты знаешь, что инопланетяне не только телепаты, но и эмпаты?- я покачала головой.
– Они могут улавливать и передавать различные эмоции. И именно эмпатию заложили в Печати. Когда над человеком совершается насилие, или встает угроза смерти, то никакие успокоительные не могут затормозить панику, ужас, боль, гнев. И вот тогда и проявляется эмпатия. Благодаря Печати эти чувства передаются не только жертве, но и убийце, насильнику, а также и всем тем, кто находиться поблизости. Причем сам нападающий испытывает те же эмоции, что и жертва...
– Я молча слушала, пытаясь осознать сказанное. Но из всего сказанного тогда получается, что диамонги не исправили человеческую сущность, они просто придумали способ моментального наказания. Эти не слишком приятные эмоции заставляли останавливаться преступников, а случайных свидетелей бросаться на помощь. Виктор тем временем продолжил.
– Как ты понимаешь в случае с Носящими ЛжеПечать, эмпатия бессильна, как будто конец провода по которому передаются эмоции обрублен. С одной стороны хорошо, иначе любой человек может почувствовать слишком яркие эмоции людей с ЛжеПечатями. Но с другой стороны... делает их тем самым совершенно беззащитными перед проявлениями агрессии. В случае же с этими полицейскими... можно сказать, что их специально подбирали со всей полиции. Искали самых... жестоких и одновременно ... преданных новому режиму...
– Виктор невесело улыбнулся.
– Кроме того, под предлогом проверки их Печатей, им в клинике немного ослабили действие «успокоительного». Ведь в поимке членов Подполья, а именно этим и только этим занимается Центральное УВД, мешает апатия и равнодушие сотрудников.
– Виктор замолчал. Я все ещё молчала, пытаясь усвоить информацию, когда он продолжил с кривой усмешкой.
– Так что именно эти полицейские получают удовольствие, издеваясь над Носящими ЛжеПечать.
– Я посмотрела на него, по-новому оценивая его избитое и изможденное состояние.