Нова и Куинтон. Без сожалений
Шрифт:
Я никогда не думал, что испытаю это снова. Никогда не думал, что было бы возможно быть с кем-то еще и не чувствовать боль и тоску, но в какой-то момент все это уходит, и я свободен.
* * *
– Куинтон, - Нова широко раскрывает глаза, задыхаясь и цепляясь за меня, поднимая свои бедра, чтобы встретиться с моими в последний раз, прежде чем я теряю связь с реальностью, уплывая в место наслаждения - место, которое я мог достичь, только принимая наркотики в течение последних двух лет. Это ломает меня, а затем снова соединяет и на кратчайшее мгновение, кажется, что все будет хорошо.
После
– Скажи мне, о чем ты думаешь?
– спрашивает она, приподнявшись на локте, одеяло прилегает к ее телу. Она застенчиво натягивает его на грудь.
– Мне нужно знать, иначе я буду сидеть здесь, волнуясь, что ты… что ты сожалеешь о том, что только что произошло.
– Что?
– недоуменно смотрю на нее.
– Почему ты думаешь, что я сожалею?
– Потому что ты ведешь себя так тихо, - она прикусывает нижнюю губу.
– И я не могу прочитать твои мысли.
Переворачиваюсь на бок, а затем сажусь, заставляя ее сбросить одеяло, вид ее обнаженной груди и большие глаза заставляют мое сердце учащенно биться.
– Я думал о том, как удивительно это было, - говорю я, проводя пальцем линию по ее ключице.
– И как...
– у меня уходит секунда, чтобы набраться сил и сказать это.
– И как сильно я хочу нарисовать тебя прямо сейчас, чтобы потом можно было вспомнить этот момент.
– Хорошо, - она почти не дышит, но не колеблется, удивляя меня, потому что я просто говорил об этом и не планировал делать.
– Хорошо, - я повторяю ее слова, нервно кивая, когда понимаю, что это происходит на самом деле - что я и она действительно здесь. Когда я достаю блокнот для рисования, мои пальцы дрожат от нервов, и я задумываюсь, если так продолжится в том же духе, насколько хорошо получится эскиз.
– Где ты хочешь, чтобы я села?
– спрашивает Нова, пока я устраиваюсь на кровати с этюдником на коленях и карандашом в руке.
– Оставайся в этом положении, - говорю я ей, скользя взглядом по ее телу, наполовину прикрытым одеялом, ее щеки в веснушках раскраснелись, а глаза наполнены светом. Это прекрасно. Она идеальна.
– Хорошо, - говорит она несмело, ее мышцы напряжены.
– Постарайся расслабиться, - говорю я ей, прижимая кончик карандаша к бумаге, и не решаясь начать, кажется, целую вечность, потому что последний раз, когда я рисовал кого-то, был с Лекси. Кажется, это должно казаться более неправильным, чем есть, но все совсем по-другому, потому что то, что происходит между мной и Новой, отличается от того, что было у нас с Лекси. Более интенсивно. Более незнакомо. Более завораживающе.
Медленно выдыхая, я начинаю двигать карандашом по чистому листу бумаги. Штрих за штрихом. Линию за линией. Ретушируя. Воссоздавая ее совершенство, единственным способом, которым могу. Изгиб ее шеи. Полнота губ. Веснушки на ее носу, которые я так хотел нарисовать. Ее удивительные глаза, которые привлекают меня каждый раз, когда я смотрю на нее, потому что они несут боль, которую я могу понять изменения, которые вносит жизнь, горе, вина, тяжесть от потери того, кого любишь. Мы связаны, и я стараюсь, передать эту связь с каждым штрихом карандаша.
Когда я, наконец, заканчиваю, то кладу карандаш и разминаю закостеневшие пальцы, чувствуя момент. Прошло много времени с тех пор, как я рисовал так много, и почти невыносимо думать, что я перенес этот момент из Лекси в Нову, но это не значит, что я об этом сожалею.
– Я могу увидеть его?
– спрашивает Нова, садясь и протягивая руку.
Я киваю, затем вручаю ей рисунок, наблюдая, как она оценивает его. Ее глаза светятся тем больше, чем дольше она на него смотрит.
– Что ты думаешь?
– спрашиваю.
Она смотрит на меня, улыбаясь.
– Я думаю, это прекрасно.
Не в состоянии сдержаться, я наклоняюсь и целую ее, затем ложусь рядом с ней, обняв ее и притянув поближе, пока она сжимает рисунок в руке.
– Что ты хочешь делать остаток ночи?
– спрашиваю.
Она наклоняет голову в сторону.
– Я просто хочу лежать здесь с тобой, если это нормально? Пока не засну.
– Звучит идеально, - тяну ее ближе, моя грудь напрягается, когда я думаю о том времени, когда мы с Лекси лежали в этой постели вместе. Я смотрю на рисунок Лекси, молча извиняясь перед ней. Прости, что отпускаю тебя. Я надеюсь, ты сможешь простить меня. Я все еще люблю тебя. Всегда буду. Но я не могу выбрать смерть. Мне очень жаль.
Мы с Новой еще немного болтаем, пока не начинаем засыпать. Я немного боюсь закрыть глаза, боясь, что, когда я проснусь, все окажется сном, и я вернусь в наш наркопритон в Вегасе, подсевший на метамфетамин. В конце концов, я засыпаю и в итоге получаю самый спокойный сон за последние два года. Но это не вечно, как и все хорошее. Как и все совершенное. И никогда долго не длится.
Нова
Я вздрагиваю, когда мой телефон звонит. Еще не слишком поздно, около десяти часов вечера в Сиэтле, но у меня появляется тревога, как только слышу звонок телефона. Может быть, это потому, что я знаю, что произойдет, может быть, я улетела из Айдахо, чтобы быть здесь, когда мне позвонят.
– Алло, - отвечаю я на звонок, Куинтон лежит рядом со мной, его глаза открыты и выглядят уставшими.
– Нова, - говорит в трубку мама.
– Где ты? Я позвонила Леа... и она сказала, что ты сбежала и была расстроена
Я откидываюсь на подушку.
– Да, но сейчас я чувствую себя лучше ... я с Куинтоном.
– В Сиэтле?
– она в шоке.
– Почему ты не дала мне знать, что уехала?
– Да, это был своего рода спонтанное путешествие, - столь необходимый побег.
– Ну, я надеюсь, что сейчас у тебя все хорошо, - говорит она.
– Последние несколько часов я сомневалась, звонить тебе или нет.