Новария
Шрифт:
— Завтра у меня будет черно-синяя задница, — проворчал он, поднимаясь.
После часа пути по слякоти на склонах, где от дождя снег стал скользким, они нашли убежище под деревьями, если только эти голые стволы могли служить каким-то убежищем. Затем дождь постепенно стих и прекратился. Они сняли снегоступы.
Кайнок чихнул.
— Мастер Никко, может, задержимся, чтобы перекусить и высушиться?
— Но мы успеем добраться до постоялого двора без ночлега?
— Я уверен в этом, сэр. К темноте мы окажемся в местах, которые мне известны, как собственная ладонь.
— Ну хорошо. Стреножь Филомана, а я пока нарублю дров, если только мое огниво не отсырело.
Огниво оказалось сухим, чего нельзя было сказать о хворосте, и Джориану понадобился целый час, чтобы развести огонь. Они с Кайноком развесили свою верхнюю одежду по ближайшим веткам. Точно так же они повесили свои промокшие одеяла, развернув их.
Затем они встали как можно ближе к огню, медленно поворачиваясь, чтобы прогреться со всех сторон. Солнце ненадолго прорвалось между облаков, посылая через лес косые стрелы золотого света. Было тихо, если не считать треска огня и падения капель с веток.
— Ну все, больше мне не высохнуть, — сказал Джориан. — Кайнок, в моей сумке на Филомане ты найдешь флакон с маслом и тряпку. Будь любезен, принеси их и помоги мне смазать кольчугу, чтобы она не заржавела.
Юноша натирал кольчугу промасленной тряпкой, когда Джориан поднял голову и сказал:
— Слышал чей-то крик?
— Да, но я решил, что мне почудилось, — таким он был слабым.
Когда Кайнок кончал смазывать кольчугу, крик раздался снова, более четко, но по-настоящему издалека: «Джо-о-оори-а-а-ан!»
— Эге-гей! — крикнул в ответ Джориан, заглядывая за край обрыва.
— Где вы? — долетел крик.
— Прямо здесь.
— Это ваш костер? — Голос, смутно знакомый, раздавался ближе.
— Да. Кто ты?
Наконец между стволами деревьев внизу по склону стала заметна человеческая фигура, карабкающаяся вверх по тропе. Джориан натянул штаны, надел сырую куртку и отвязал со спины мула арбалет со стрелами.
Когда фигура приблизилась, стало ясно, что это юноша в охотничьем костюме, безоружный, если не считать ножа в чехле на поясе.
Лицо пришельца казалось настолько знакомым, что ошеломленный Джориан не мог поверить глазам. Когда юноша вскарабкался на обрыв, он спросил:
— Великий Зеватас, ты случайно не близнец одной известной мне дамы?
Фигура, отдышавшись, ответила:
— Нет, я сама дама. — Маргалит сбросила с головы фетровую шляпу, и ей на плечи упали кудрявые волосы.
— Боги милосердные! Я рад видеть тебя; но что привело тебя сюда, и в мужском костюме?
— Я торопилась предупредить тебя. Ксиларцы напали на твой след. Вполне вероятно, что они уже начали подъем на гору.
— Но как... что... откуда ты узнала?
— Сейчас расскажу. Это все Ванора, служанка Гоании. Насколько я понимаю, она напрашивалась тебе в попутчицы, а ты ей отказал?
— Да. И что дальше?
— Вечером после твоего ухода я обедала со старым мальванцем, госпожой Гоанией и двумя ее домочадцами. Ванора напилась и неожиданно во всем созналась. Со слезами и рыданиями она поведала нам, что в то самое утро, когда ты отправился в путь, она передала курьеру в Ксилар письмо, в котором извещала Регентский совет, куда ты направляешься. Она сказала, что в тот момент была настолько полна ненавистью и злобой, что желала присутствовать на твоей казни и вопить от радости вместе с толпой, когда ударит топор. А теперь же она была смущена и расстроена. Она рыдала, причитала и призывала богов покарать ее; она оплакивала свою испорченную натуру, которая заставляет ее совершать ужаснейшие поступки.
— Но ты... как же ты?..
— Кто-то должен был предупредить вас, а в нашем обществе только я одна была достаточно молода и энергична. Поэтому я взяла этот наряд взаймы у младшего сына Райса, поскольку мои платья не годятся для верховой езды и хождения по горам. Кроме того, я позаимствовала у Райса его лучшую лошадь — вынуждена признаться, что без его разрешения, — и отправилась вдогонку за тобой.
Вчера вечером я добралась до «Золотого козла». Сильно утомившись, я рано легла спать; но меня разбудил шум на первом этаже. Сегодня утром я встала до рассвета, и за завтраком дочь Таронуса поведала мне, что приехал некто судья Граллон, ксиларский чиновник, с шестью телохранителями. Их она описывала как высоких, светловолосых людей дикого, варварского обличья. Очевидно, это были швены с арканами; поэтому, не мешкая, я отправилась по твоему следу.
— Собирались ли швены отправляться в путь, когда ты уходила?
— Нет, девушка сказала, что они перепились и не в силах пошевелиться. Но я уверена, что сейчас они уже в пути.
Джориан прикусил губу.
— Кайнок! — сказал он. — Ты не можешь вывести нас к постоялому двору другим путем, чтобы мы разминулись с преследователями?
— Только не с мулом, сэр. Животные могут ходить только по этой тропе, поскольку все другие — чересчур крутые. На любом другом пути нам придется спускаться с обрывов, держась за корни деревьев.
— Мне очень не хочется бросать Филомана, но мысль о топоре Утара перевешивает мою привязанность, — сказал Джориан. — Погаси огонь, Кайнок. Я возьму свои сумки...
— Слишком поздно! — воскликнула Маргалит.
Внизу на склоне раздались крики, и среди деревьев показались фигуры. Джориан узнал голос судьи Граллона, приказывавшего: «Вон они, я вижу дым их костра! Рассыпаться! Морувих, еще дальше вправо! Ингунд, влево!»
— В лесу нам от них не спрятаться, — сказал Кайнок, — поскольку деревья стоят голые. Может, уходить наверх? — Юношу била нервная дрожь.
— Нет. На открытом пространстве им будет легче поймать нас петлями и арканами. Возьми свой арбалет! На этом небольшом обрыве несложно обороняться. Королевская стража обычно не носит оружие для стрельбы. Наблюдайте за флангами, а я буду оборонять фронт. Маргалит, следи вместе с Кайноком, чтобы мерзавцы не подкрались к нам.
Джориан зарядил арбалет, лег ничком в сгнившие листья на краю обрыва и огляделся. Из-за деревьев появились трое или четверо людей — он не мог сосчитать точно, — пробираясь вверх по склону. Когда один из преследователей оказался прямо перед ним, Джориан закричал: