Новая цивилизация. Часть 1.
Шрифт:
Они просто строили свои родовые поместья на планете Земля. С замиранием и трепетом Разум Вселенский следил за их действиями.
И настал период, когда все люди Земли стали жить в своих прекрасных поместьях. И настал день, когда… Смотрите, я покажу вам голограмму, в ней — двое людей.
В пространстве перед аудиторией возник земной пейзаж. По тропе, ведущей к лесу, от своего поместья шли, взявшись за руки, двое пожилых людей, мужчина и женщина. Им было явно более ста лет.
Вечерело,
Люди подошли к кедру, и пожилая женщина прислонилась к нему спиной.
— Я бабушкой стала уж и прабабушкой, а ты всё уговариваешь меня, как в молодости, под звёздным небом гулять, — ласково обратилась к своему спутнику женщина.
— А разве, ты сама этого не хочешь?
— Конечно же, хочу, любимый.
Он взял её за плечи, порывисто обнял и поцеловал в губы.
Потом он, сдвинув бретельку платья, оголил её плечо. В лунном свете на левом плече женщины хорошо были видны три родинки, расположенные в ряд. Мужчина поцеловал каждую из них.
— Всё такой же, как прежде, ты, любимый мой, не хочу расставаться с тобой.
— А мы и не расстанемся. Умрём и возродимся вновь.
— Нельзя нам возрождаться, — грустно произнесла она. — Ты посмотри, свободной на Земле земли всё меньше остаётся, кругом сады, поместья.
И нашим внукам может места не хватить. Наверное, чего-то не учёл Создатель, нашу Землю сотворяя.
— Я так не думаю. Какой-то выход есть, но мы его пока не знаем. Но уверен я, не может наша любовь прерваться. Умрём с тобой, чтоб воплотиться вновь.
— Но где?
— Смотри, любимая, — на той звезде. Пусть наша мысль жизнь, земной подобную, на планете новой сотворит. Ты посуди сама, к чему Ему так много сотворять планет задумалось?
Всё это — неспроста. Материальна наша мысль, она для нас жизнь на безжизненной планете сотворит. Мы будем претворяться вновь и вновь. Наша любовь…
— Спасибо за мечту прекрасную, любимый мой. С тобой… Я помогу тебе родить жизнь на планете новой.
— Как назовём, любимая, планету нашей новой жизни?
— Ялмеза — пусть зовётся так она.
— Ялмеза, жди нас, а пока садами расцветай, покройся травами, как я хочу, — уверенно и пылко произнёс мужчина.
— И я, — отвечала она.
Голограмма исчезла. Владислав поклонился аудитории и отошёл в сторону, уступая место своему другу и оппоненту Радомиру.
Радомир встал на место Владислава, окинул взглядом аудиторию и заговорил:
— Я должен оппонировать своему другу. И сразу скажу: в его версии есть очень много недоказуемого и даже противоречивого.
Я, как и мои друзья, не могу поверить в существование абсолютно абсурдного периода жизни людей.
Показанная им голограмма, как мы все понимаем, это воля его мысли, его воображения и требует подтверждения.
Хотя, эта голограмма произвела на меня какое-то странное ощущение. Мне показалось, что она взята моим другой из уже известных историй, просто я не могу вспомнить, из какого она источника.
По амфитеатру пронёсся ропот, и послышались возгласы:
— Неужели плагиат?! Неслыханно! Но, возможно, докладчик не знал…
— Плагиат. Ощущение уже виденного действительно возникает.
Владислав стоял в стороне, опустив голову. Он вздрогнул, когда услышал детский крик из дальних рядов сидящих людей. «А-а-а… а-а-а-а», — кричала его неугомонная сестра Екатеринка.
«Хорошо, что хоть просто кричит, а не комментирует происходящее», — подумал Владислав. Но он ошибся. Дождавшись, когда наступила тишина, Екатерина громко заявила:
— И даже не думайте спорить с моим братиком. Потому что, он — очень умный и чувствительный.
— Да, весомый аргумент, — раздались смешки.
— Правильно, очень весомый, — продолжала маленькая Екатеринка. — И ты, Радомирчик, больше не заглядывайся на Людмилу. Не заглядывайся, и всё тут.
— Катя, замолчи! — крикнул Владислав.
— Не замолчу. Людмилка тебя любит, и ты её любишь, я это точно знаю.
— Катя! — ещё раз крикнул Владислав и направился к сестре.
— Людмилка, ты что ж сидишь? — воскликнула Катя. — Останови его. Договорить мне не даст. Утащит сейчас. Насильно.
С дальнего ряда встала русоволосая девушка, пошла навстречу Владиславу и преградила ему путь. На щеках Людмилы пылал румянец. Опустив голову, она прошептала:
— Твоя сестра — права, Владислав.
Её шепот услышал притихший зал. Головы присутствующих повернулись к маленькой Екатеринке, люди улыбались ей и аплодировали.
И вдохновлённая поддержкой зала девочка, побежала к стоящему перед аудиторией Радомиру, встала с ним рядом и подняла вверх ручонки, жестом успокаивая зал.
Когда все утихли, она вновь заговорила, обращаясь к Радомиру:
— А ты, Радомирчик, чуть было изменником не стал. Братика моего не критикуй. Он всё правильно показал. Он — твой друг. Ты — его друг. И не критикуй.
Радомир снисходительно сверху вниз посмотрел на маленькую девочку и, также снисходительно обращаясь к ней и сидящим в амфитеатре людям, сказал:
— Я не критикую. Просто констатирую факт. Показанной голограмме не хватает доказательств. Их просто нет ни одного.
— Есть одно. Или даже два, — твердо заявила Катеринка.
— И где же оно, или они, если их два?