Новая фантастика 2021. Антология № 5
Шрифт:
Клонило в сон, но фургон больше не казался хорошим убежищем. Тим взял одеяло и устроился между лошадьми, прислонившись спиной к тёплому крупу Голубчика. То, что произошло, напугало его, но не настолько, чтоб в сердце поселился страх. Происшествие скорее встряхнуло, прогоняя сонливость прошлых лет. И куда ярче разгорелось внутри воспоминание о прошлой ночи, согревая, будоража. Тим оглянулся на фургон и потряс рукавом – шар выкатился на ладонь. Тёплый, стеклянный, прозрачный. А внутри, словно вырезанные резцом опытного мастера, поднимались высокие многоэтажные здания. Дорожные нити между ними были заполнены миниатюрными повозками. В памяти всплыли давно забытые слова: небоскрёбы, автомобили… Он перевернул шар – и под
Поначалу ему хотелось выкинуть обидную безделушку в снег. Но… Чуда всё равно не случится. Пусть будет хоть что-то на память о той, которая так внезапно появилась в его жизни, перевернула вверх тормашками и так же внезапно из неё исчезла.
Как и всегда, его разбудила остановка. Шум множества голосов, ржание лошадей и собачий лай ворвались под крышу фургона, прогоняя дремоту. Тим выглянул наружу и увидел вывеску «Петушиная шпора». Глянул на золочёный флюгер, на полосы тёплого света из-под закрытых ставен и спрыгнул в снег. Когда вернулся Мако, лошади уже были в конюшне, а Тим, откинув полог, ждал дальнейших указаний. Старик взял промокшие одеяла и указал на сундук. Сердце радостно забилось – Мако собрался давать представление, а значит, они могут задержаться на несколько дней.
Что может быть притягательней для ребёнка, чем сундук кукольника? Все эти отполированные множеством прикосновений деревянные руки и ноги. Платья из обрывков материи. Булавка, заменяющая Рыцарю меч, и бумажная корона Принцессы. И безнадёжно измятые от долгого затворничества в сундуке драконьи крылья. Сам Рыцарь с дурацкой ухмылкой на пол-лица никогда не смешил Тима, скорее, вызывал жалость. А Король с облупившейся краской на бороде напоминал ему самого Мако. Зеркало Наримэ напомнило Тиму о том, что он давно вырос, но спящие в сундуке куклы по-прежнему вызывали в нём чувство, будто он прикасается к тайне. Возможно, оттого, что никаких других игрушек у него не было, – Мако с самого начала дал понять найдёнышу, что звери, которых он вырезает, раскрашивает и оставляет на прилавке, – это плата за постой, а вовсе не игра.
Что же касается спектакля, то— это была обычная сказка о том, как на королевство напал Дракон, и Король пообещал свою дочь в награду тому, кто избавит их от напасти. Взрослым нравилось, а дети пугались, и Мако, видимо, попытался сделать историю повеселее, нарисовав улыбку Рыцарю, но она выглядела нелепо на стиснутых губах деревянной куклы.
Старик разыгрывал представление сам, дёргая за нитки кукол, и Тиму со стороны казалось, что персонажи мучаются, играя чужие роли. Когда спектакль закончился, Тим снова потянул за нить, снимая кукол, и ему пришло в голову: а вдруг и он, и Мако – тоже марионетки? И чья-то невидимая рука ведёт их сквозь метель всё это время только для того, чтобы когда-нибудь раздвинулся лоскутный занавес, и они сыграли свои роли для благодарных зрителей?
Засыпая, он вернулся мыслями в комнату под самой лестницей, и почувствовал, как натянулась тонкая нить, связавшая его с Наримэ. Встретятся ли они ещё когда-нибудь или она так и останется в памяти волшебным воспоминанием?
Он долго ворочался в слишком мягкой и душной постели, прежде чем уснул. Когда проснулся, звуки известили его, что жизнь в гостинице давно кипит. В коридоре не смолкал топот, то и дело слышались голоса и смех постояльцев. Кто-то заселялся, кто-то съезжал. Может, от этого привычного шума, а может, оттого, что сон немного размыл печаль, стало легче. Он оделся, ополоснул лицо холодной водой из кувшина и поспешил вниз. Какие новости принесёт новый день?
Но в общем зале народа было немного: несколько охотников, плотник с семьей – отец, мать и трое рослых сыновей, в уголке примостился бард, а на низком табурете у очага Мако перебирал стопку деревянных поленец. Когда спустился Тим, он как раз крутил в руках
– На что похоже?
Тим подошёл ближе и взял полешко из скрюченных узловатых пальцев. Если Мако не отбросил его сразу же, значит, возьмёт в работу. Провёл кончиками пальцев по гладкой круглой выпуклости, по остаткам шершавой коры с другой стороны. Грубая, будто засохшие струпья, но не крошится. Как взъерошенные перья на крыльях птицы, привычной к холоду. Другие тут не выжили бы.
– Снегирь?
Мако отнял у него деревяшку и довольно кивнул. Получив у хозяйки тарелку с золотистым омлетом и парой до хруста прожаренных шкварок, Тим занял место за столом. Он ел не спеша и больше ушами: разговоры, наполнявшие зал, хоть и не насыщали желудок, зато утоляли иной голод. Семейство плотника тихо обсуждало переход на новое место. Видимо, не в первый раз – сыновья рвались в неизвестность, им опостылело это местечко в три дома, а тут ещё охотники громко делились впечатлениями о городке, который возник не так давно, но быстро строился. Глава семьи – худой узколицый мужчина с глазами чуть навыкате – не спешил покидать обжитое место, утверждая, что, чем больше народа, тем выше конкуренция. Ему вторила монотонная мелодия из угла, где о чём-то своём задумался бард. «Ш-шорх, ш-шорх», – выговаривал нож в руках Мако. «Бдзынь, крррх, скрук-скрук», – звенела на кухне посуда, скрипели половицы под ногами проходивших мимо людей. И даже снег за окном падал так умиротворённо, что Тим будто вновь вернулся в то далёкое время, когда это всё было ему в диковинку, и всё удивляло, и радовало, и приводило в небывалый восторг.
– Ах, какое чудо! – нарушил спокойный ритм гостиничной жизни женский возглас.
Тим поднял голову от тарелки.
Вытянув руку, чтоб лучше видеть, Мако рассматривал снегиря. Надутая грудка птицы, казалось, вот-вот лопнет от самодовольства, круглый глаз поглядывал на всех с превосходством, а пёрышки чуть взъерошились, давая понять, что птиц готов оспаривать любое мнение. Тим улыбнулся – мастером Мако был отменным, его игрушки всегда приводили в восторг окружающих. И вдруг… Словно кто-то протёр окошко в заледенелом от мороза стекле, – вспыхнуло воспоминание: Мако хмурится с деревянной птицей в руках – выпал сучок, и в клюве изящной синички засветилась дырочка. Тим, тогда ещё совсем мальчишка, сидел рядом и не отрываясь следил за работой мастера.
– Брак. – И старик хотел кинуть птицу в огонь, но мальчик удержал его за руку.
– Отдай её мне! Пожалуйста, Мако!
Тот медлил. Тим знал, что это означало – из-под ножа Мако никогда не выходили бракованные игрушки. Малейший недостаток – и недоделка летела в огонь. К слову, такое случалось редко. Это Тим, пытаясь освоить ремесло кукольника, перепортил кучу дерева, но Мако не ругал его за это – пусть руки не слушались мальчика, зато он умел с одного взгляда увидеть, чей образ скрывается в необработанном куске древесной породы.
Он молил взглядом, и старик сдался. Позже Тим сам раскрасил маленькую синичку. Синий хвост, чёрные крылья и пёрышки на головке. И конечно, ярко-жёлтая грудка.
– Ты будешь только моей, – прошептал он птице, любуясь своим творением.
Но Мако, увидев раскрашенную птицу, отчего-то охнул, а затем грубо вырвал её из рук Тима.
– Не твоё, – кузнечным молотом рухнул приговор.
Птицу старик унёс, а Тим больше никогда не проявлял интереса к работе кукольника, ограничившись заботой о лошадях. Он думал, что синица отправилась в огонь, как все его прочие корявые поделки. Но теперь его обожгло внезапной радостью и ужасом узнавания. Тонкие запястья, длинные цепкие пальцы, звонкий переливчатый голосок… Порывистая, лёгкая, смешливая…