Новая Инквизиция 2
Шрифт:
Вырываться я не стал, то ли постеснявшись, то ли побоявшись показаться грубым, хотя от такого тесного контакта я почувствовал себя несколько некомфортно. И дернул меня черт снова глянуть на своих коллег по цеху. Внешне, естественно, в их облике ничего не поменялось. Но я очень живо представил, как инквизиторы, от которых не укрылось телодвижение моей сопровождающей, морщат под глухими забралами шлемов свои лица в ехидных и язвительных улыбках.
Глава 3
— Эдуард Доржиевич, нам инквизитора раненного доставили. Экстренно!
Мужчина в белом халате поправил аккуратные прямоугольные очки на переносице и вперил вопросительный взгляд в зашедшую в ординаторскую медсестру.
— Так-так, и с чем же он к нам поступает, Зиночка?
— Понятия не имею, — всплеснула руками она. — Вроде бы с огнестрельными ранениями, предварительно поставили риск четвертой степени.
— Ох, ёжики! — врач торопливо поднялся из-за стола и деловито расправил складки на своей белоснежной униформе. — Тогда помчали скорее, Зинаида! Будем надбавки от ФСНБ отрабатывать, хе-хе…
Женщина коротко кивнула, и выскочила из помещения, едва ли не переходя на бег. А медик наскоро вымыл руки, побрызгал антисептиком и заспешил по заученному до автоматизма маршруту. Перед входом в стерильный бокс он быстро скинул с себя повседневную одежду, тщательно вымылся в душевой и еще раз обработал ладони антибактериальным гелем. Затем врач прошел во второе помещение, где хранились особые хирургические костюмы, и начал облачаться.
При работе с инфестатами медики надевали на себя отнюдь не обычные шапочки, маски и фартуки. Таких пациентов предписывалось принимать, будучи наглухо задраенным в непроницаемые комбинезоны, которые препятствовали контакту персонала с непроизвольно высвобожденным некроэфиром. А то бывали случаи очень разные…
В операционной Эдуарда Доржиевича встретила уже готовая к работе команда анестезистов. Они целеустремленно двигали аппаратуру, звенели ампулами и раскладывали на малом инструментальном столе целую батарею наполненных препаратами шприцев, готовясь к встрече пациента.
— О, коллега! — воскликнул анестезиолог, завидев появившегося на пороге врача. — Тяжелая ночка будет, а?
— Полно вам, Вячеслав, — всплеснул руками медик, — ну какая ночка?! Время-то обеденное еще…
— Ага, вот привезут нам гражданина инквизитора, посмотрим, что вы тогда скажете, — неунывающе хмыкнул под пластиковым забралом собеседник.
— Вы что-то знаете? — требовательно поднял бровь реаниматолог.
— Только слухи из приемного отделения, где бойца из брони выколупывали, — поведал тот. — Для понимания масштабов бедствия, обозначу, что Евгеньич матерился на бегу как сапожник.
— Ох, и впрямь, не к добру…
Эдуард Доржиевич покачал головой, и принялся на пару со своей ассистенткой проверять оборудование. Если уж их всегда спокойный и интеллигентный хирург столь неординарно себя повел, то ситуация в самом деле дрянь. Может потребоваться компенсация любых нарушенных функций и систем организма. И тут действительно есть риск проторчать над пациентом до самой ночи, а то и вовсе до утра…
— Господа, все очень плохо! — вот с такими словами появился Илья Евгеньевич, врач, который осматривал раненного инквизитора и принимал решение об экстренном проведении операции. — Мужчина, двадцать восемь полных лет, множественные сквозные огнестрельные ранения верхней трети грудной клетки. Кровопотеря огромная, дырищи вот такие!
Медик соединил указательный и большой пальцы, демонстрируя размер отверстий.
Реаниматолог мысленно присвистнул, внутренне надеясь, что коллега решил немного преувеличить. Однако особо на это не рассчитывал.
— Времени на полноценную подготовку и обследование попросту нет! — продолжал хирург. — Диагностировать и оценивать состояние будем по ходу пьесы. Признаюсь, меня удивляет, почему данный гражданин к нам вообще живым доехал, и боюсь, что мы его долго не удержим. Предварительно еще могу сказать, что половина грудины у пациента превратилась в сгусток из фарша и осколков. И это вовсе не фигура речи. Лично видел, как его правую лопатку соскребали с внутренней стороны ИК-Б. Шансов на благополучный исход практически нет, но нам все равно нужно выложиться на сто процентов! Спрос за сотрудника ГУБИ с нас будет тройной…
Эдуард Доржиевич тяжко вздохнул, уже представляя, сколь огромный ворох проблем и проверок обрушится на их головы. Словам опытного хирурга он поверил безоговорочно и сомнению их не подвергал. Эх, будь проклято это чертово соглашение с ФСБН, которое заключила их больница…
Почти сразу после того, как Илья Евгеньевич обрисовал диспозицию, санитары вкатили в операционную поступившего инквизитора. Все присутствующие невольно обратили на него взоры и отметили его выдающееся атлетическое телосложение. Да уж, в такого здоровенного бугая сложно было промахнуться.
«Боже, совсем молодой…» — подумалось реаниматологу, пока он наблюдал, как анестезиолог с медсестрой подключают пострадавшего к аппаратуре, проводят интубацию и вводят наркоз. Удивительно, но поступивший парень не выказывал никаких признаков беспокойства или туманности сознания. Он расслабленно лежал на каталке, будто думал, что ему предстоит простейшая операция по удалению аппендикса. Боец, похоже, не понимал, что его шансы открыть глаза уже в загробном мире, ежели такой существует, далеко перевалили за сотню процентов.
То, что с подобными повреждениями выжить просто невозможно, Эдуард Доржиевич прекрасно осознавал и сам. Вся правая часть груди инквизитора представляла собой одну сплошную рану. Даже при поверхностном осмотре становилось понятно, насколько пациент безнадежен. А что там творилось внутри, и думать страшно… Но молодой человек спокойно глядел в потолок, стоически вытерпливая все манипуляции, которые с ним совершали медики. И, кажется, покидать бренную землю вовсе не собирался. Видимо, его организм выбросил слишком много адреналина в кровь, и раненный служащий не ощущал свое тело в полной мере.