Новая Никея
Шрифт:
Кто подаст сигнал к началу работы нового собора? Вот эта книга. Кто будет председательствовать на соборе? Единый (Константину как модератору доверия больше нет). Никейское дело – не завершено. Арий не подписал орос, символ новой веры. Так что новому собору – быть.
Картина 1. В поисках Троицы
Тезис 1. Бог – это и Отец, и Мать
М. Фокс. Новая Реформация
Многие
В моих глазах он и Мать, и Отец. Чтобы встретиться с Богом в его материнской форме,
Мы должны пройти через любовь.
X. Джебран
Если София есть Вся Тварь, то душа и совесть Твари –
Человечество – есть София по преимуществу. Если София есть Церковь, то душа и совесть Церкви
– Церковь Святых – есть София по преимуществу. Если София есть Церковь Святых, то душа и совесть Церкви Святых – Ходатаица и Заступница за тварь перед Словом Божьим, рассекающим его надвое, Матерь Божия, «Миру Очистилище» – опять-таки есть София по преимуществу.
П. Флоренский. Столп и утверждение
истины.
Антиохия, поместный собор (в кулуарах), незадолго до Никеи. Арий и Афанасий. София
Афанасий. Безумствуешь ты, Арий! Большая ученость доводит тебя до сумасшествия.
Арий. Где-то я уже слышал.
Афанасий. В Деяниях, Фест говорит Павлу. Потому что чем дальше в лес, тем больше ты идиотничаешь и ерничаешь. Надоело уже пререкаться с тобой.
Арий. Полегче. Я в два раза старше тебя. Имей элементарное уважение к оппоненту. Спрашиваю еще раз: куда помещаешь Святую Софию?
Афанасий. Я тебе уже сказал: София – это Логос, Слово, Небесный Христос.
Арий. Тогда почему – «она», женского рода? Премудрость, Художница Творения? Она же – Хокма иудеев? Почему сразу не сказать – Логос?
Афанасий. Вообще не понимаю, из-за чего сыр-бор. Что это меняет.
Арий. Очень просто. Есть два типа премудрости. Премудрость божественная – Логос, и премудрость тварная – София. Логос символизирует Ум Божий, София – Красоту Божию. И они встречаются в творении, как бы совместно образуют его.
Афанасий. Ересь! А Гнев Божий что тогда символизирует?
Арий. Я же и говорю, что вы не в состоянии подвинуться ни на пункт. Уткнулись в свою троицу Отец-Сын-Дух – и носитесь с нею по церквям, как дурни с писаной торбой. Пошире надо смотреть на вещи. Неужели непонятно: как сейчас установим, так и будет жить Церковь тысячелетиями вперед. Ни к чему пороть горячку, а надо немного подумать еще. Помоделировать, так сказать.
Афанасий. Мне так сдается, что ты решил нам навязать Богиню-Мать.
Арий. А почему нет? У иудеев душа – руах – женского рода. У греков, пневма и плерома – среднего, но ближе к женскому, согласись. Я, кстати, отказываюсь ассоциировать Богиню-Мать и Святой Дух.
Афанасий. Следующий шаг – дьявола в Троицу сосватаешь. Троица – не резиновая, сразу тебе говорю.
Арий. Нет, давай все-таки вернемся. Афанасий, у тебя мама есть?
Афанасий. Есть.
Арий. А папа?
Афанасий. Папа умер.
Арий. Видишь, у тебя есть мама и папа. Почему всему творению отказываешь в таком же самом праве?
Афанасий. Потому что не надо путать дела Божии и человеческие.
Арий. Ты трактаты Гермеса Трисмегиста читал когда-нибудь?
Афанасий. Читал, бросил. Неудобоваримо. Языческая муть. Гностики просто кипятком писаются по нему.
Арий. А мне понравилось. Он так говорит: что наверху, то и внизу. Соответственно, верно и обратное. Есть семьи у животных, есть семьи у людей. Почему не предположить, что и у Бога есть семья?
Афанасий. Это не аргумент. Берем полевой цветок. Кто у него жена?
Арий. Пчела, разумеется. Вернее, наоборот: пчела у нее муж. Залезает вовнутрь, копошится там. Потом цветок зачинает, образует плод. Потом разбрасывает семена. Семена падают в почву, вырастают детишки у цветка-мамочки.
Афанасий. Ну хорошо, допустим. Хотя дурь немыслимая. Я не сказал, что я с тобой согласился, просто пытаюсь довести твою мысль до логического абсурда. Бог-Отец – первая ипостась. Бог-Мать – вторая. Бог-Сын – третья. А куда Святой Дух денешь?
Арий. Никуда. Нет его там.
Афанасий. Почему это?
Арий. Предположим, есть Солнце. И есть – солнечные лучи. Почему я должен лучи приравнивать к Солнцу? Солнце испускает лучи, но лучи без Солнца не живут, и самостоятельной миссии у них нет. Афанасий, ты часто пукаешь?
Афанасий. А ты?
Арий. Глупая еврейская привычка отвечать вопросом на вопрос. Пукаю ли я? Да постоянно! Вообще не держится. Доживешь до моих лет – поймешь, каково старику живется. Вот и прикинь: должен ли я, Арий, рассматривать свое пуканье как некоторую самостоятельную субстанцию, со своей внутренней жизнью, неслиянной и нераздельной с моей?
Афанасий. Ты просто уже нюх потерял, богослов вонючий. Одно дело – Дух Божий, глаголавший пророкам, почивший на апостолах как огненные языки. А другое совсем дело – твоя старческая вонь. Нечего тут и сравнивать.
Арий. Ты, главное, не нервничай. Я, кстати, Бога-Сына тоже не рассматриваю в Троице.
Афанасий. А что, разве Христос – не Бог?
Арий. Нет. С какой стати. Сын Божий – еще не обязательно Бог.
Афанасий. «И Слово стало плотью – и обитало среди нас, полное благодати и истины» – это что, не свидетельство? «Я и Отец – Одно» – не свидетельство?! (Афанасий явно нервничает).