Новая пьеса для детей (сборник)
Шрифт:
Как вы поняли, я взрослый. Еще не вполне взрослый, мне 20. Но я живу в своем теле, только в прошлом. Я хожу по тем же тропинкам, произношу те же слова. Или почти такие же. К счастью, в тундре мало событий, которые надо по-настоящему выбирать. Если что-то сделать не так, как вчера, все смоет ближайший дождь или обессмыслит особо красивый закат, который мы соберемся смотреть всей семьей.
А когда красное солнце садится в тундре, нельзя не взять папу за руку. Люди должны чувствовать чью-то руку в такие моменты. Пусть даже это
Сперва я думал рассказать все родителям. Но потом понял, что в этом нет смысла. Я только испорчу все, что они любят.
Мне тяжело. Каждый день я много сил трачу на то, чтобы оставаться ребенком. Меня выдают глаза, родители что-то чувствуют, сталкивая со мной взглядами. Но еще тяжелее Рыжику.
– Рыжик, ты тоже попал в прошлое?
Рыжик не понимает, что такое прошлое, мамонты умные, но не настолько. Но он понимает, что что-то идет не так и все, что происходит, уже происходило с ним.
– Рыжик, как мы будем с тобой жить?
Рыжик не отвечает. Но кладет хобот мне на плечо.
Так мы и прожили следующие пять лет. Я надеюсь дожить до того времени, как вулкан проснется и остановить вулканологов. Любые вредные выбросы в атмосферу лучше, чем черная дыра посредине тундры. Ведь некоторые черные дыры растут.
Такой был мой план. Я выполняю его. Выполнял. До сегодняшнего дня.
Сегодня я подслушал разговор родителей, который уже слышал раньше. Но ребенком я его не понял. Я заснул в гостиной. А потом проснулся от голосов родителе:
– Говори тише, он спит.
– Он все равно не поймет.
– Все равно. Я не хочу, чтобы он знал, что мы умрем.
– Не говори так: может, не все так плохо.
– Но ведь вулкан просыпается.
– Вулкан это не самое страшное.
И дальше папа сказал такое, что полностью изменило мою жизнь.
На следующий день я простился с Рыжиком и залез в наш вездеход. Папа думает, что блок мгновенного координатного доступа отключен (Эколог, что с него взять). Но я знаю, что мама вызвала мастера и он восстановил блок, замаскировав под дополнительный топливный элемент. Мама умная. Иначе, как бы она навещала друга в Лондоне?
Я включаю вездеход. И говорю:
– Город.
Нет смысла говорить что-то другое. На земле город один. Он огромный, но он один. Остальное: джунгли, лиственные леса, пустыни, саванны, тундра. И редкие бывшие города, превращенные в музеи. И сейчас я стою посреди Города и выбираю поезд. Мне нужно попасть к бабушке. Мне нужна ее помощь. Она живет в общежитии Сорбонны.
Я ввожу координаты. И ошибаюсь одной цифрой. Аппарат просит ввести код повторно. Я снова ввожу ошибочный код, сверяясь с бумажкой, которую мне дала бабушка.
Подходит поезд. Я захожу в свое купе, здороваюсь со странными антропоморфами и… прибываю на вокзал.
На вокзале меня ждет неприятный сюрприз. Я не попал во Францию. Я даже не на Земле сейчас. Я в космосе,
Рыжик прикоснулся кончиком хобота к моей руке. Он смотрит на меня, сейчас он похож на поросенка.
– Рыжик! Как ты здесь оказался?
Рыжик молчит. Мамонты умные, они умеют идти по следу, Рыжик шел за мной все это время… Но это странно. Все равно, это странно.
Чего-то я не понимаю!
Станция
Далеко-далеко за периметром безопасности, в самом углу нашей основной Вселенной, сверкая и кружась, вечно падает на ускользающую точку между двумя ослабевшими солнцами ледяной астероид. К вершине его скошенной полярной шапки прилепилось гнездо людей. Впрочем, людей в нашем смысле там почти нет. Встречаются антропоморфы. Но большинство обитателей астероида W97-Q – винтообразные трубочники – самая отчаянная раса Глубоких Галактик. Обосновавшись на астероиде еще во времена последней Эвакуации, трубочники присмирели, сумели наладить хорошие отношения с цивилизациями Периметра. Сейчас они в большинстве своем мирные рабочие, выращивающие нужные в промышленности кристаллы. Кроме пятницы. В пятницу трубочники напиваются и дерутся в барах.
Я провел на астероиде неделю. Спал в парках, пытался не попадаться на глаза патрулям общественной безопасности, ел в китайском кафе на 42-м уровне.
Я не знал, что делаю на астероиде. Но я чувствовал, что прилетел сюда не случайно. Рыжика я почти не видел – обычно он пасся на лужайке перед мэрией и мне не мешал. Рыжик быстро стал всеобщим любимцем, трубочники фотографировали с ним свои детские отростки. А я бродил по уровням, наблюдал уличные сценки и пытался понять: что я тут делаю.
Итак, что я знаю: у моих родителей есть тайна, даже не одна. Одна общая – мы все умрем – и у каждого своя. По крайней мере, у мамы тайна есть точно – ее друг в Лондоне. Все это как-то связано с тем, что скоро попытка потушить вулкан связкой черных дыр приведет к большой катастрофе.
Но, сколько я не думал над всеми загадками, ясности не добавлялось. В головоломке не хватало важного элемента. Он появился в тот день, когда прибыл поезд, на котором я должен был улететь назад. Из поезда вышел мальчик. Очень похожий на меня.
Рыжик начал крутить головой и принюхиваться. Он запутался, кто из нас я. Мальчик заговорил со мной первый.
– Привет, ты взрослый?
– Как ты узнал?
– У меня папа такой же, только наоборот. У него твоя улыбка, когда он мальчик. А у тебя его глаза, когда он взрослый.
Я запутался. Мальчики из города иногда говорят странно.
– Объясни.
– Еще успею. До следующего поезда целая неделя.
– Я не собираюсь торчать тут еще неделю. Я сяду на поезд.
– Нашел, что искал?