Новая трилогия Возвышения. Том 2
Шрифт:
— Пошевеливайтесь! — крикнул бородатый, оборачиваясь. — Хватит восторгов! Собирайте барахло, и вперед!
«Вожак», — догадался Гордон.
Вторая личность — еще более низкорослая и обтрепанная, отягощенная рюкзаком и винтовкой, торопилась следом за бородатым.
— Тьфу ты, ну и тяжесть! Это дело надо будет отпраздновать. Принесем все и будем королями, верно, Джэс? — Низкорослый скакал на месте, как птичка. — Представляю себе, как выпучат глаза Шеба и остальные девчонки, когда мы расскажем им, какого кролика спугнули! Надо же, драпануть с этакой прытью! — Он хихикнул.
Гордон нахмурился:
— Не советовал бы тебе рассчитывать на выпивку, братец Медведь! — Волнение сделало голос более пронзительным, чем ему хотелось. Что ж, тут он бессилен.
Коренастый мешком рухнул в пыль и отчаянно заработал локтями, стремительно отползая за ствол ближайшего дерева. Тощий грабитель, наоборот, задрал голову.
— Что такое? Кто это там?..
Гордон почувствовал облегчение. Их поведение подтвердило: эти мерзавцы — никакие не «мастера выживания», тем более не холнисты. В противном случае они бы давно его прикончили.
Остальные бандиты — всего Гордон насчитал пятерых — поспешили вниз, таща награбленное.
— Ложись! — скомандовал вожак из укрытия. Тощий спохватился, что торчит на виду, и поспешно присоединился к сообщникам, нырнувшим в траву.
Осторожность проявили все, кроме одного — болезненно-бледного человека с запорошенными сединой бакенбардами, выбивающимися из-под горской шляпы. Этот и не подумал прятаться; зажав зубами сосновую иголку, он не сводил глаз с кустарника.
— По какому поводу переполох? — беззаботно спросил он. — Мы застали его почти в исподнем. У нас его дробовик. Давайте узнаем, чего он хочет.
Гордон пока не осмеливался толком выглянуть и получше присмотреться, однако не мог не отметить, как манерно тянет слова Седой. Он был единственным чисто выбритым членом шайки, кроме того, одежда его поражала чистотой и ухоженностью.
Повинуясь ворчанию вожака, Седой, пожав плечами, отступил за раздвоенную сосенку.
— Вы меня слышите, мистер Кролик? — продолжил он беседу. — Сожалею, что вы поторопились исчезнуть и не пригласили нас попить чайку. Впрочем, зная, как обходятся с чужаками Джэс и Малыш Уолли, я не склонен осуждать вас за прыткость.
— Вы меня слышите, мистер Кролик? — продолжил он беседу. — Сожалею, что вы поторопились исчезнуть и не пригласили нас попить чайку. Впрочем, зная, как обходятся с чужаками Джэс и Малыш Уолли, я не склонен осуждать вас за прыткость.
Гордон был далек от того, чтобы клюнуть на удочку показного добродушия, однако счел возможным снова подать голос:
— Я так и рассудил. Благодарю за понимание моих обстоятельств, не позволивших мне проявить должное гостеприимство. Между прочим, с кем я имею честь беседовать?
Седой широко улыбнулся.
— Как видно, нам посчастливилось встретить образованного человека. Весьма рад! Давненько не слыхивал культурной речи. — Он учтиво стянул с головы шляпу и поклонился. — К вашим услугам: Роджер Эверетт Септен, в былые времена — член рядовой биржи Тихоокеанского побережья, а ныне — один из ограбивших вас. Что касается моих коллег...
Кусты заходили ходуном. Септен выслушал замечания коллег и пожал плечами.
— Увы, — прокричал он Гордону. — При нормальных обстоятельствах я бы не устоял перед соблазном содержательной беседы; уверен, вы соскучились по общению не меньше моего. На беду, предводитель нашего скромного братства головорезов настаивает, чтобы я узнал, чего вам угодно, и закруглялся. Так что выкладывайте, мистер Кролик. Мы внимательно слушаем.
Гордон мотнул головой. Собеседник определенно гордился своим юмором, однако юморок был на самом деле третьесортным, даже по теперешним стандартам.
— Как я заметил, вы прихватили не все мое снаряжение. Ух не решили ли вы ограничиться только тем, что вам необходимо, оставив вещи, без которых мне не выжить?
Из кустов донеслось издевательское хихиканье, превратившееся в какой-то лягушачий хор. Роджер Септен огляделся и беспомощно воздел руки, демонстрируя этом жестом, что уж он-то, по крайней мере, способен оценить иронию, с какой задал свой вопрос Гордон.
— Увы, — ответил он. — А ведь я намекал своим соратникам на такой вариант. К примеру, нашим женщинам могут пригодиться ваши алюминиевые шесты для палатки и каркас для рюкзака, зато сам нейлоновый рюкзак и палатку я предлагал оставить, ибо они нам ни к чему. В некотором смысле мы так и поступили. Не думаю, однако, что повреждения, нанесенные этим предметам Уолли, будут встречены вами с одобрением.
Из кустов снова послышалось мерзкое хихиканье. Гордон приуныл.
— А как насчет моих ботинок? Вы все, как я погляжу, отменно обуты. Неужто они кому-то из вас впору? Оставили бы хотя бы их! Вместе с курткой и перчатками.
Септен кашлянул.
— Ну да. Главные ваши драгоценности — помимо дробовика, разумеется, который не может служить предметом переговоров.
Гордон сплюнул. «Конечно, идиот! Только трепач говорит об очевидном». До его слуха донесся приглушенный голос вожака, ответом которому было новое хихиканье.
— Мой предводитель спрашивает, что вы способны предложить взамен, — бывший биржевой маклер понуро вздохнул. — Я, разумеется, знаю, что у вас ничего не осталось, но спросить обязан.
На самом деле у Гордона имелось кое-что, способное их заинтересовать: например, компас и швейцарский армейский нож. Однако каковы его шансы остаться в живых, если он согласится на обмен? Не обязательно обладать способностями телепата, чтобы смекнуть: эти негодяи всего лишь потешаются над жертвой.
Гордон задохнулся от ярости; особенно его бесило ложное сострадание, разыгрываемое Септеном. За годы, прошедшие после катастрофы, он не раз становился свидетелем, как у образованных когда-то людей цивилизованные манеры сочетаются со звериной жестокостью. Подобные субъекты заслуживали большего презрения, нежели те, кто просто опустился, не в силах противостоять восторжествовавшему варварству.
— Послушайте! — крикнул он. — Вам же не нужны эти чертовы башмаки! Как не нужна моя куртка, зубная щетка, блокнот. Эта зона чиста, так зачем вам понадобился мой счетчик Гейгера? Я не настолько глуп, чтобы рассчитывать на возвращение дробовика, но без остального мне совсем крышка, будьте вы прокляты!