НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник
Шрифт:
— «Обернись» — пишет Томоко, и я оборачиваюсь. На мост ступает она — в легком летнем кимоно и гэта на ногах. На белом шелке — алые журавли. Я молча смотрю на то, как она идет по мосту.
— Я не думала, что ты прибежишь — говорит она, встав рядом со мной и опершись на перила моста: — ты очень быстрый. Зря я тебе фото моста отправила… но уж больно тут красиво…
— Замерзнешь, дура — говорю я и снимаю с себя куртку. Накидываю ее на плечи Томоко. Та не двигается, глядя куда-то вдаль.
— Знаешь, я сперва думала, что это пройдет — говорит она: — но это не проходит.
— Ты одета в летнее кимоно. Шелк холодит. Пошли домой, тебе нужно согреться — говорю я: — пошли отсюда.
— Я не такая сильная как ты — продолжает Томоко: — я не могу жить, зная, что все меня презирают. Со мной никто не хочет общаться… даже сегодня вечером я не смогла найти никого, кому бы отправить прощальную хокку. Я — жалкая, да?
— Да что за бред ты тут несешь?! — взрываюсь я: — что за идиотское стремление сделать из всего трагедию?! Плевать на их мнение, в конце-то концов! Ты — красивая, молодая, у тебя вся жизнь впереди, а ты глупостями тут занимаешься!
— Все так говорят, но это только слова — отвечает мне Томоко и легкий белый пар вырывается призрачными облаками слов из ее рта: — все говорят — у тебя все впереди. Что у меня впереди? Годы травли? Никто и никогда не забудет такого… в глазах всей школы я просто шлюха, которая ходит в лав-отели за деньги…
— Да плюнь ты на них… — я подбираю слова, пытаясь найти верные: — кто они такие вообще…
— Ты не понимаешь, Кента-кун — она вдруг поворачивает голову и смотрит мне прямо в глаза: — ты же не понимаешь, не так ли?
— Да все я понимаю!
— Нет, не понимаешь. Я — на самом деле шлюха, Кента. Я же знала, что они со мной сделают, если я приду в эту кладовую. И где-то глубоко внутри я этого хотела. Я бросила тебя там, испугавшись. Я — грязная, недостойная, с ужасными желаниями внутри… и я позорю свою семью. Поэтому всем будет лучше, если меня не будет. Потому что однажды я поддамся этим желаниям и … — она качает головой. Смотрит на меня.
— Вот видишь — грустно улыбается она: — ты тоже. Ты наконец понял, какая я и ужаснулся. Все поняли это давно, только ты, Кента-кун, верил что во мне есть что-то светлое. Во мне нет светлого, я просто грязная шлюха, которая должна умереть сегодня.
— Пфф… — фыркаю я: — нашла себе причину для суицида. Подумаешь. Я вот тоже грязная шлюха и что? Думаю, что я-то погрязнее тебя буду.
— Что? — она недоуменно моргает глазами. Ага, сбил я тебе пафос «падшей женщины, которая прощается с несправедливым миром». Сейчас еще добавлю.
— Мне вообще все равно — говорю я: — но раз уж ты все равно собираешься прыгать в воду — может быть я тебя все-таки трахну напоследок?
— Что?!
— Это было бы рационально. Тебе это тело все равно не нужно, а я бы воспользовался — поясняю я: — так сказать ситуационная этика. Ну, или придется потом вылавливать тебя из воды и пользоваться уже мертвой. Тоже вариант.
— Фу, какие ужасные у тебя шуточки — отвечает Томоко, немного заторможенно.
— Это шуточки только наполовину. — говорю я: — и если
— Что? — снова тормозит она и я понимаю, что ее нужно встряхнуть, вернуть к жизни. У меня был такой опыт, никто рядом со мной не поканчивал жизнь самоубийством, и сейчас этого тоже не будет. Я влепляю ей короткую и хлесткую пощёчину.
— Ой! — она хватается за щеку и смотрит на меня ошалелыми глазами.
— Что, больно? Это еще цветочки. Ты же все равно умереть собралась, не так ли? Тебе же все равно что я сейчас сделаю с твоим телом?! Хорошо… — я поворачиваю ее спиной и задираю ей ее шелковое кимоно.
— Ай!
— А мне как раз охота кого-то отшлепать! — под кимоно у нее довольно симпатичные трусики, но ее ноги уже посинели от холода. Я с размаху бью ее по заднице ладонью, это именно шлепок, такой, после которого остаются красные отпечатки ладоней на белой коже.
— Ай!! — кричит она и пытается вырваться. Не тут-то было. Еще раз!
— Ай! Прекрати!
— Будешь мне тут истерики устраивать!
— Ай! Пожалуйста!
— Будешь ты мне с моста прыгать!
— Ай! Не буду!
— Я тебе покажу как в депрессию впадать!
— Ай! Не надо!!!
— А теперь — пошли домой. Быстро!
— Да! Да! Иду!
Я открываю дверь к нам домой и пропускаю замерзшую Томоко вперед. Захожу вслед за ней. Дома тепло, моя куртка по-прежнему на Томоко и у меня уже начинает болеть горло. Простыл все-таки.
— О. Кента-кун вернулся — говорит с дивана моя мама и смотрит на Томоко, которая склонилась в поклоне.
— Здравствуйте. — говорит Томоко: — извините за вторжение.
— Арара, Кента-кун. Вот и дожили мы до этого часа — говорит мама и в глазах ее вспыхивают веселые огоньки: — когда ты выходишь из дома за чипсами, а вместо них приводишь домой девушку…
— Вот серьезно, ма, сейчас не время — отвечаю я: — надо ванную горячую набрать…
— Апчхи! — говорит Томоко и краснеет.
Глава 11
Мы молчим. Мне надо многое сказать, но я пока не знаю, как начать. Наша мама оказывается вполне может занимать должность антикризисного менеджера в какой-нибудь корпорации из топ тен — едва поняв ситуацию она тут же развернула кипучую деятельность — набрала горячую ванну, созвонилась с родителями Томоко и сказала, что с ней все в порядке, попросила меня вытащить из кладовой котацу и развернуть его в гостиной. Самолично посадила Томоко в горячую ванну и проследила чтобы та прогрелась, дала какие-то лекарства и мне и ей, а также приготовила горячий морс с имбирем и лимоном, завернула ее в теплый, махровый халат и засунула ногами под котацу. Впрочем, на этом ее энергия закончилась и, убедившись, что мы не собираемся умирать прямо сейчас — она удалилась в свою спальню, прихватив бутылку вина и шуганув по дороге Хинату, чей любопытный нос высунулся сквозь перила.