Новая жизнь
Шрифт:
Столы, с выставленными на них капсулами антител, переворачивались, ампулы ударяясь об пол разлетались на осколки и драгоценную вакцину втаптывали десятки ног бежавших от расправы людей в камуфляже. Но собственными глазами Роберт видел, как несколько чемоданов с вакцинами ополченцы забрали себе. Двери «Тополька» захлопнулись. Дюжина пуль ополченцев тут же изрешетила ветхое дверное полотно, сделав его похожим на решето. Однако вместо того чтобы продолжить преследование, ополченцы в числе которых Роберт увидел несколько своих прихожан, перевернули стоявшие столы на ребро и подперли двери, открывающиеся на себя. Обратный путь у людей в форме оказался отрезан, дверь, открывающаяся от себя, была заблокирована массивным деревянным столом. Словно в камере духовки, военные были заперты в здании реабилитационного центра. Видимо только теперь осознавая, что творят, военные ломанулись обратно, но было поздно. Роберт слышал доносившиеся по ту сторону двери крики. Несколько наиболее предприимчивых военных попытались спастись от угарного газа, протиснувшись в прутья решетки на первом этаже, но их ждала незавидная участь в виде нескольких точных выстрелов.
— Уходим! — послышался голос из толпы.
— Быстрее, пока им не пришло подкрепление!
Роберт оглянулся по сторонам. Люди, пришедшие к реабилитационному центру за помощью и не имеющие никакого отношения к происходящему во дворе, бежали со всех ног кто куда. Так же как и сам батюшка, никто кто из обычных граждан не понимал, что происходит вокруг. Из всей людской массы выделился внушительный отряд лиц, устроивших во дворе некогда детского сада, а ныне реабилитационного центра, бунт. Человек двадцать, вооруженных, крепких людей разных возрастов. Среди них были все те, кто когда-то являлся членом импровизированного прихода Роберта. Мужчины то и дело бросали взгляды на пылавшее здание центра, по всей видимости, желая удостовериться, что начатое будет доведено до конца и ни один врач или военный ни уйдет из здания центра живым.
На дороге, у забора оградки раздался визг тормозов. Ко входу центра подъехал старенький ПАЗ выкрашенный в желтый цвет. Дверь автобуса нехотя, с задержкой открылась. Мужчина средних лет, сидевший за рулем начал призывать ополченцев заходить в автобус как можно быстрее. Роберт видел, что водитель заметно нервничает и то и дело бросает взгляд за спину и в зеркало заднего обзора. Один из ополченцев, тот самый, который кричал «Уходим», несколько минут назад показал жест водителю ПАЗа, подняв большой палец вверх. Ополченцы попрятали оружие за пазуху. Несколько человек держали в руках чемоданчики с ампулами вакцины. На глазах изумленного Роберта который совсем потерял нить происходящих событий, повстанцы начали хватать бледных как полотно и перепуганных на смерть горожан и засовывать их в автобус.
Возле батюшки вырос силуэт раненного Артема, который с трудом держался на ногах и был бледен, как полотно.
— Роберт, вы должны идти с нами!
Роберт покачал головой.
— Я никуда не пойду, пока вы не объясните мне, что тут происходит.
— У нас нет времени, чтобы что-то объяснять, батюшка, — слова давались Артему с трудом и он скривился от боли. — Просто поверьте мне на слово, потом вы только скажите спасибо!
Мужчина попытался взять Роберта за руку и повести к автобусу, но Роберт одернул руку. Осторожно, но настойчиво.
— Я никуда не пойду Артем…
Артем бросил на батюшку взгляд полный тревоги, проскальзывали во взгляде мужчины и оттенки сожаления. Артем достал из-за пазухи пистолет и направил на Роберта.
— Вы не оставляете мне выбора, вы зайдете в автобус, потому что вы нужны нам. У нас нет времени, я считаю до трех, — сказал мужчина.
— Или что? Ты выстрелишь? — спросил Роберт.
— Я убью кого-то из горожан, — голос Артема дрожал, но одновременно в словах мужчины чувствовалась твердость. — Я прошу вас не доводить до этого, батюшка, не заставляйте меня жить во грехе, а делаю я это во ваше же благо, — прошептал Артем. — Раз! — он направил дуло на испуганного, ничего не подозревающего старика, прятавшегося за деревом.
Роберт покачал головой. Он видел, как ходили желваки на скулах Артема, как струился пот по его лбу. Перед ним стоял совершенно другой человек. Батюшка мог сказать и сказать наверняка, что этого Артема, в отличии от того человека, который являлся примерным прихожанином и не пропускал ни одной встречи в подвале, Роберт не знал. Возможно, этот человек, мог спустить курок.
— Можешь не считать и опусти пистолет, я пойду сам, — сказал батюшка.
Артем с облегчением вздохнул и опустил пистолет, который к этому моменту трясся как у разволновавшегося первоклассника трясется прицел на винтовке в тире.
Автобус оказался забит под завязку. Тех, кто не хотел садиться в ПАЗ добровольно, а таких было большинство, волокли к автобусу силой. Были слышны крики, мольбы и плач.
Роберт, опустив взгляд в пол, медленно двинулся к желтому автобусу, застывшему на дороге у ворот. На сердце скребли кошки. Так плохо как сейчас, батюшке еще не было никогда. С этим приходилось мириться… Может быть стоило помолиться, прочитать «Отче наш», но все молитвы, которые знал батюшка, как будто стерло из головы. Тяжело было поверить в предательство, но еще тяжелее было его испытать на себе. Не успел отец Роберт подумать об этом, как на голову батюшки обрушился увесистый удар. Небо над головой мужчины поплыло, и Роберт упал наземь, потеряв сознание.
3
— Приготовьте ей отдельное помещение, — сказал один из людей в белом халате, входящий в группу сопровождения Нади
Обращался мужчина к молоденькой девчушке, также носившей белый халат, лет двадцати не больше. Девчушка кивнула, пристально, изучающе, с неподдельным любопытством посмотрела на Надю и бросилась выполнять поручение врача.
— А вы чего стоите? Разберитесь, наконец, что твориться наверху! Не видите, что объект нервничает? Быстро! Быстро!
«Объект? Ты слышал, как этот урод назвал твою жену… Ты так и будешь стоять и смотреть на это со стороны?»
Гриша все это время стоявший чуть в стороне, попытался протиснуться к супруге, но чья-то рука грубо оттолкнула его в сторону.
— Не лезь!
— Вы не понимаете, это моя жена… — попытался было возразить Гриша.
— Не лезь, кому говорю! — уже более настойчиво повторил один из врачей.
Парень отступил и склонил голову.
Все в порядке, правда? Все в порядке? Скажи, что это так.
Мысли ураганом закручивались в голове. Он попытался успокоить сам себя и не мог найти себе места, не понимая, что происходит и почему его женой так заинтересовались сотрудники реабилитационного центра. Почему его жену называют объектом, к чему вся эта суета и спешка. Что это за странные звуки, доносящиеся со второго этажа реабилитационного центра, как будто кто-то переворачивал там мебель вверх ногами и устроил самый настоящий погром. Но на странные звуки, в отличии от собственной жены, Гриши было по меньшей мере плевать. Хотелось понять, что происходит, хотелось, чтобы замолчал этот отвратительный голос внутри…Что касается внимания сотрудников, он успокаивал себя, что подобное отношение, пусть и в такой форме, значило попытку помочь и пытался держать себя в руках. Надо сказать, получалось у Гриши дрянно, если не сказать отвратительно. Надю уже переодели в больничный халат, сделали ЭКГ, взяли пробы крови и мазки. Врач, курирующий его супругу, то и дело бросал на него возмутительный взгляд. Теперь человек в белом халате откровенно перешел на грубость. Но, в конце концов, этот врач мог хоть испепелить его подобными взглядами, мог говорить все что угодно и продолжать хамить, но в руках работников центра Гриша оставил свою беременную жену и хотели они этого или нет, но с присутствием Гриши сотрудникам придется мириться!