Новая Зона. Калейдоскоп

Смирнов Юрий

Петр приехал сюда недавно. Вместе с другими храбрецами он ступил на тропу вместе с проводником Николаем Ивановичем Волкогоновым и увидел такие невероятные вещи, которые встревожили и тронули его до глубины души. Именно поэтому он принял решение остаться.

Дом оказался довольно просторным, рассчитанным на большую семью, поэтому парень чувствовал себя неуютно в одиночестве. Особенно тоскливо приходилось длинными вечерами, когда остальные проводники были заняты своими делами и не спешили составить друг другу компанию. К счастью для Пети, в доме обнаружилась

обширная библиотека приключенческой литературы, поэтому он проводил время за книгой, читая при свете керосиновой лампы (на «Вятке» электричества чаще всего не было, а если оно и появлялось, то в самое неподходящее время) либо днем, когда еще светло. Жители поселка не разделяли его тяги к чтению и предпочитали другие занятия. Вот только спрашивать, кто и чем занят по вечерам, тут было не принято.

Взойдя на крыльцо и отворив дверь в сени, Петя прошел в кухню, где перед небольшой печью на предтопочном листе лежали березовые дрова, взял с плиты чайник и припал к горлышку, глотая теплую воду. Удовлетворенно крякнул, схватил с полки на кухне пару банок тушенки и сунул их в карманы – негоже идти в гости с пустыми руками. Конечно, такого добра у всех хватало, но он считал, что приходить к товарищу без гостинца – дурной тон. Выйдя на улицу, он прикрыл дверь и направился к дому Рябого. Никто в поселке никогда не зарывал двери своего жилища – воров здесь не водилось, да и брать особо было нечего.

Калитка во двор проводника печально проскрипела на ржавых петлях. Петр поднялся по ступенькам к двери и вежливо постучал три раза. В сенях послышались тяжелые шаги; дверь распахнул сам хозяин дома – проводник по кличке Рябой, прозванный так за жуткие оспины на лице, которые часто приводили незнакомых людей в ступор. Но Вячеслав Алексеевич слыл добрым человеком и никогда никому не отказывал в помощи. Он даже не ворчал на своего юного приятеля, который зачастил к нему на ужин, уплетая все, что бы ни приготовил хозяин.

– Оголодал, Петруха? – Рябой широко распахнул дверь, приглашая его войти.

– Есть такое дело. – Петр потупился, пытаясь скрыть румянец, выступивший на лице.

– Ну, заходи, коль пришел.

Петя уже на крыльце почувствовал приятный аромат мясного блюда. Он разулся в прихожей, надев на ноги смятые выцветшие тапки на два размера больше, и поковылял к рукомойнику, чтобы ополоснуть руки.

– Садись, дорогой. – Рябой подвинул к кухонному столу, застеленному цветастой клеенкой, табурет и положил на столешницу дополнительный прибор. – Сегодня в меню макароны по-флотски.

Он поставил на середину стола большую чугунную сковороду с едой и уселся сам, беря в руки вилку.

– Сперва ужин – потом разговор. – Рябой сообщал это каждый раз, прежде чем приняться за еду. Петр и сегодня не стал с ним спорить – живот громко урчал, требуя незамедлительно отведать горячей пищи.

Пока они работали вилками, уплетая макароны, на плите кипел чайник. Наконец Петр, прикончив свою половину сковороды, отложил в сторону вилку и погладил себя по животу.

– Пища богов! – Он действительно считал, что Рябой готовит как заправский повар.

– Похвала из твоих уст – словно мед для моих ушей, – засмеялся Рябой, убирая сковороду со стола и доставая из буфета две чайные чашки. Он отмерил в каждую по одной чайной ложке растворимого кофе и залил его кипятком, аккуратно помешивая. Петя положил себе две ложки сахара и только потом заметил, как изменилось лицо Рябого.

– Что вы за люди такие, молодежь? Кто же портит такой напиток сахаром?

– Дак он же растворимый! – растерялся Петр, зная, как трепетно Рябой относится к кофе.

– Действительно, – хохотнул Рябой и поставил на стол вазу с сухарями. – Угощайся, блудный сын. Вот теперь можешь пытать меня беседой, ибо болтать на голодный желудок – удовольствие ниже среднего.

Петр вздохнул, не зная, с чего начать, и в итоге проговорил:

– Николай Иванович сказал, что мне следует отправиться на «Вятку» в одиночку.

– Все верно, – подтвердил Рябой, – это обычная практика.

– Он намекнул, что я могу не вернуться. – В словах парня ощущался неподдельный испуг.

– Ах, вот ты о чем. – Мужчина полез в карман за сигаретами, выбил из пачки одну и прикурил от спички. – Тут Волкогонов знает побольше меня, хотя стаж бродяжничества по «Вятке» у нас одинаковый. Понимаешь, Петруха, быть проводником не так просто, как кажется со стороны. Вроде геройская профессия – но и опасная. Сам ведь догадываешься, что проводники пропадают так же часто, как и их клиенты. Могу тебе сказать только одно: ты обязан пройти этот путь, и ты его непременно пройдешь.

– Меня больше интересует, с чем я там могу встретиться.

– Вот тут, брат, все сложно. – Рябой стряхнул пепел в блюдечко и снова затянулся. – Понимаешь, мы водим людей по тем маршрутам, которые нам открыла «Вятка». Чаще всего локации этих маршрутов у каждого из нас не совпадают, за редким исключением. Есть этакие развилки, в которых бывает каждый, – это Желтое болото, Сухой ручей или Телевышка, – но в остальном у каждого свои тропы, неизвестные другим коллегам. Твой маршрут будет исключительным, совершенно не таким, каким был у Волкогонова. В своем путешествии ты не найдешь ничего, что встречалось тебе раньше. Именно по нему ты в итоге будешь водить своих клиентов. Это будет твой персональный мир, который «Вятка» создаст исходя из твоей личности, твоих тревог и страхов, твоих фантазий и предубеждений.

– Представляю, какое это окажется безрадостное место, – промямлил Петр.

– Можно подумать, что на маршруте Волкогонова тебе было весело, – поморщился Рябой. – Сомневаюсь, что ты бы хотел все повторить.

– Тут не поспоришь, – согласился Петр.

– «Вятка» построит персональный маршрут, который тебе предстоит пройти, но нужно быть предельно готовым, чтобы вступить на эту тропу. Ты уже понял, что вернуться будет не так просто.

– И сколько длится такое путешествие?

– Всего три дня. – Рябой затушил окурок в блюдце и отхлебнул кофе.