Новеллы (-)
Шрифт:
Вот вам, сеньора Марсия, история Гусмана Смелого. Если же вы находите, что в ней недостаточно любовных приключений и слишком много сражений, то могу вам посоветовать прочитать "Пастуха Галатеи" {47} - роман, в котором можно найти все, что только есть по части любви, этой царицы человеческих чувств, с которой может сравниться лишь ревность - незаконное дитя наших страстей, плод недоверия и душевной тоски, ярость оружия и тревога словесности {48}. Но об этом мы поведем речь уже не здесь, а в книге под названием "Лавр Аполлона" {49}, которая последует за этой.
Эспинела {50}
Величают ныне барды,
Чтоб богов не свергли с неба,
Гонгорой и Борхой Феба,
А Венеру Леонардой.
Гера сделалась Гальярдой,
Переименован Пан
В Марио,
В Сильвио, а у Паллады
С Марсом спор - кого же надо
Звать из них двоих Гусман.
Не удивляйтесь тому, что это стихотворение, обычно называемое "десимой", я озаглавил "эспинела"; такое название дано в честь маэстро Эспинеля, изобретателя этой поэтической формы. Точно так же некоторые строфы называют сапфическими в честь Сапфо {51}.
ПРИЛОЖЕНИЯ
А. А. Смирнов
Лопе де Вега как новеллист
В гигантском литературном наследии великого испанского писателя Лопе де Беги (около тысячи пьес, двенадцать поэм, множество разнообразнейших стихотворных и прозаических произведений) четыре его новеллы занимают весьма скромное место. Они мало привлекают внимание исследователей и обычно рассматриваются скорее как биографический факт, чем как литературное явление.
Действительно, условия, при которых они возникли, весьма своеобразны.
Лопе было пятьдесят три года, когда, в 1616 г. на одном поэтическом состязании в Мадриде он познакомился с Мартой де Неварес Сантойно. Он был прославленным драматургом, приближенным герцога де Сесса, священником и слугою святейшей инквизиции. Марте было около двадцати лет, и она была женою крупного мясоторговца. Лопе пылко влюбился, и молодая красавица, увлеченная открывшимся ей миром культуры и поэзии, откликнулась на его чувство. Вскоре благодаря влиянию Лопе в административных сферах Марте удается добиться развода по суду.
Марта стала для Лопе "десятой музой", по выражению писателя, и он ее прославлял в стихах и в прозе под целым рядом псевдонимов - Марсия, Леонарда, Амариллис и т. д. В 1618 или в начале 1619 г. Лопе посвящает ей написанную им ранее и переделанную для нее комедию "Валенсианская вдова", приблизив к характеру Марты образ главной героини. В 1621 г. он посвящает ей другую комедию - "Женщины без мужчин", шуточное изображение города амазонок, завоеванного объединенными усилиями Геркулеса, Тесея. Ясона и Тиндарея. Мы сейчас лишены возможности установить, связано ли и здесь посвящение пьесы с намеком на какую-либо черточку в характере Марты или же дело сводится к выполнению заказа любительницы галантной мифологии. Характер остальных произведений, связанных с личностью Марты, также колеблется между выполнением заказа и панегириком; в число их входит и несколько чудесных сонетов к Амариллис, напоминающих своей восторженностью сонеты Петрарки.
После четырнадцати лет безоблачного счастья Марта Неварес внезапно ослепла. Стараниями врачей удалось отчасти вернуть ей зрение, но тогда несчастную постигла новая беда - она лишилась рассудка. Благодаря заботливому уходу Марта начала оправляться и от нового недуга, но в конце 1632 г, она, по не вполне ясной причине, умерла, оплаканная Лопе в трогательной элегии "Амариллис" (два пастуха рассказывают историю этой любви). Надо думать, что смерть Марты ускорила кончину и самого Лопе, сошедшего в могилу в 1635 г.
Из всех посвященных Марте де Неварес произведений, созданных Лопе, теснее всех других связаны с ее личностью четыре новеллы. Они были написаны по ее настойчивой просьбе: первая - "Приключения Дианы" - издана в 1621 г., остальные три - в 1624.
Новелла в век позднего Возрождения была в Испании мало развита: Испания не имела своего Боккаччо, как не имела она хотя бы и своей Маргариты Наваррской. Родина новеллы - Италия, страна по всему ходу своего развития глубоко демократическая, что и обусловило раннюю победу в ней реалистического восприятия жизни и того синтеза гуманистической культуры с народностью, который сделал ее в XV-XVI вв. передовой страной Европы в самых различных областях науки и искусства. Из всех литературных жанров новелла в Италии - какую бы разновидность ее мы ни взяли: новелла сатирическая, авантюрная,
– особенно насыщена колоритом и движением, этими двумя типичными признаками ренессансного искусства.
В Испании, в силу особенностей ее исторического развития, глубоко внедрились в народное сознание принципы католицизма и монархизма, осмыслявшиеся как символы национального и политического единства страны. Отсюда - известного рода догматизм и морализм испанского национального мышления, заставляющие говорить об испанском Возрождении со значительными оговорками и ограничениями.
Буйное своеволие итальянской новеллы было здесь не ко двору.
Литературный антагонист Сервантеса, Лопе де Вега в данном случае, как и в целом ряде других, имеет с ним в своем творческом методе немало общего. "Назидательные новеллы" Сервантеса (едва ли не самые ранние из вполне оригинальных по сюжетам испанских новелл) {Полностью сборник "Назидательные новеллы" был опубликован в 1613 г. Почти все другие, более ранние новеллы Сервантеса, являются переводами или пересказами иноземного материала (см. К. Н. Державин. Сервантес. М.-Л., Гослитиздат, 1958, стр. 293-294).}, ненамного предшествуя новеллам Лопе, ориентируют его на идеальные образы и на положения, характерные для испанской моральной мелкодворянской проблематики, притом с ярким колоритом места и времени: тайная любовь с серенадами, дуэлями и похищениями, переодевания девушек в мужское платье, скитания героев у себя на родине и на чужбине с пастухами, плутами, кондотьерами и конквистадорами. Две новеллы Лопе заканчиваются счастливо, две трагически, но во всех звучит вера в жизнь, призыв к борьбе и надежде, а главное - мысль о том, что, если герой выполнил свой жизненный долг, свое "назначение", он может счесть свой путь свершенным и уйти из жизни со спокойной совестью и моральным удовлетворением. Это одно из тех сочетаний эпикуреизма и скептицизма, каких в XVII в. было так много на Западе, еще не освободившемся от религии.
Новеллы Лопе - хороший пример того, что можно назвать "энергетизмом" испанской литературы Золотого века. В пьесе Аларкона "Сеговийский ткач" есть двустишие:
Тот, кто сердцем благороден,
Чуть помыслил - уж свершил.
Таковы герои пьес Лопе, таковы же и герои его новелл. Ни минуты передышки! Ни на миг без движения! Вечная жажда новых впечатлений, открытия, замыслов. Только бы деятельность! А на что она направлена - почти безразлично. И потому мы вынуждены мириться с тем, что великий драматург, чаровавший всю Испанию, в своих новеллах даже не пытается разработать сюжеты или сколько-нибудь постараться согласовать характеры с фабулой. В новеллах Лопе господствует некоторая условность, в отличие от главных его источников и образцов - Сервантеса и итальянского новеллиста XVI в. Банделло. Нарушение элементарных правил стиля и композиции можно встретить здесь на каждом шагу. Не ищите в новеллах правдоподобия, последовательности, логики, равновесия, экономии средств: повествование вьется причудливой лентой. Автор растягивает и сжимает свой рассказ, упрощает и вдается в подробности, вводит новые мотивы, оставляя их затем без развития, вставляет столько декоративных стихов, сколько ему вздумается, а еще чаще прерывает рассказ отступлениями, бесконечными и разнообразными, все равно о чем, лишь бы они нравились слушательнице. В противном случае - пусть она их не читает, а просто опускает, как он не раз и предлагает ей делать. "Наскучили стихи? Выпускайте их, не читайте. Не верите точности? Измените, как найдете лучше. Я на все согласен, лишь бы вам угодить". Им владеет Lust zum Fabulieren {Жажда рассказывать (выражение Гете, нем.).}.
Не доходя нигде до открытого пародирования, Лопе, подобно Боярдо и Ариосто (недаром упоминаемых им, правда ошибочно, в связи с историей новеллы, в начале "Приключений Дианы"), постоянно привносит нотку юмора при передаче главного сюжета, хотя бы весьма трогательного, и включает, словно фарсы или интермедии, множество шуток, анекдотов или просто разрозненных комических черточек. И не удивительно: с давних пор примесь комического была могущественным средством заострения трагического и усиления нежного, трогательного элемента.