Новик
Шрифт:
К обеду встретили целый караван судов, пять единиц, причём все под японским флагом. Пришлось нам с трофеем разделиться, так как, опознав нас, японцы бросились врассыпную. На абордаж мы их не брали: или мину пускали, или артиллерией накрывали, а вот наш помощник, за неимением орудий, догоняя японцев, или заставлял их выброситься на камни, как это произошло с первым судном, или брал на абордаж под прикрытием пулемётов. Как ни маневрировал капитан японца, сообразив, что трофей не вооружён, всё равно нашим удалось сблизиться и забросить абордажные крючья. Японец тоже был не вооружён, так что нормально всё прошло, разве что казаки, разозлённые на япошек, немного побили их при захвате. Тут же, когда мы осваивали трофеи, я приказал передать наконец с крейсера на борт трофея две сорокасемимиллиметровые пушки с запасом снарядов. Их тумбы сразу же стали монтировать.
У единственного взятого на абордаж судна груз оказался не самым полезным, хотя казаки как раз начали пускать слюни. Лошади там для начсостава были в количестве восьмидесяти шести голов. Даже коляски и повозки на палубе имелись и корма на месяц. В общем, Елисеев очень просил не топить его. Мы и не стали. Но уже к вечеру я пожалел, что оставил судно при себе. Опытные коневоды, отметив, что воды мало, а лошади пили что твой насос, попросили пристать к берегу набрать пресной воды. И пока они пополняли её запасы, используя шлюпки и бочонки, мы по переговорам в эфире вычислили два спрятавшихся японских парохода. Хоть они, а то что-то воды вокруг совсем опустели. Подойдя к входу в бухту, где никаких поселений не было, мы встали на виду, и канониры «Отрока» расстреляли оба судна примерно две тысячи тонн каждое. Так как глубина там была небольшой, оба погрузились по палубу и сели на киль, слегка накренившись, на одном полыхал пожар. Убедившись, что дело сделано, я отдал приказ Головизнину возвращаться. И, захватив лошедевоз, он направил нашу группу из одного боевого корабля и двух трофеев к общему месту встречи.
Добрались под утро и, когда рассвело, обнаружили помимо конфискованных нами судов ещё четыре. Один, ладно, легко узнаваемый силуэт «Американца», а вот три других, видимо, были его трофеями. О миноносце я и не говорю, он покачивался на довольно крупной волне под прикрытием борта большого напарника.
На корабле уже была объявлена побудка, но завтрак мне ещё не принесли, вместо личного слуги (как мне не хватает Ена!) обычно его обязанности исполнял кто-то из вахтенных матросов. Поднявшись на мостик и выслушав доклад вахтенного офицера, я велел передать с помощью флагов на «Американец», что жду с докладом Гаранина и Карташова, и вернулся к себе. Тут как раз и завтрак принесли, поэтому не торопясь и со вкусом поел. В этот раз кок расстарался, вполне неплохо, рисовая каша с подливой.
Когда прибыл Гаранин со своим временным подчинённым, я выслушал доклад. Как и в моём случае, парни оказались везучи на встречи с японцами и иностранными судами. Причём они даже нас переплюнули. Надо было всё-таки нам в ту сторону идти. За время рейда ими было обнаружено и остановлено семнадцать пароходов, из них четырнадцать пущено на дно, два с отличными мореходными качествами и ценным военным грузом взяты в качестве призовых судов и один, шедший порожняком, был отпущен. Одиннадцать были японскими судами.
Потом я направился на корму «Отрока», там уже ждали меня два учителя по фехтованию. Бойцов, которые могут работать сразу с двумя клинками, их ещё называют обеирукими, трудно встретить, очень редки они, однако в казачьей сотне их оказалось аж двое. Огромное количество, поверьте мне. Оба были обучены и подготовлены в своих казачьих семьях дедами и прадедами. То есть их умение совершенствовалось столетиями, передаваясь от деда сыну, внуку и дальше. В результате на данный момент мастерство обоих урядников было на максимально возможной высоте. И что меня очень радовало, они не отказывались поделиться семейными секретами, поэтому фактически всё свободное время я тратил на обучение. Причём обучали они оба и практически одновременно. Повезло, что начальная подготовка у меня кое-какая имелась, так что учили не с нуля. Оба хвалили меня, мол, всё схватываю на лету. Всего несколько дней интенсивных тренировок – и даже я стал замечать, что моё мастерство поползло вверх. Эх, подольше бы с парнями провести времени, перенять весь их опыт! В принципе основное они показали, дальше только наработка ударов до автоматизма, ну и, естественно, боевой опыт.
Почти сутки мы простояли на месте встречи, пополняя припасы и проводя бункеровку, у нас теперь было аж два угольщика. После чего я отдал приказ начать движение. И направились мы к Порт-Артуру, так как я собирался избавиться от всего балласта, что нарос со времени угона японского крейсера. Конечно, после того, как японцы провели действительно блестящую акцию и брандерами закупорили фарватер, ничего крупного войти или выйти из бухты не могло. Однако тот самый офицер миноносца, которого я допрашивал в японской рыбачьей деревушке, также сообщил, что русские броненосцы на днях видели в Жёлтом море. Это можно было принять за утку, ну, померещилось японским морякам, бывает, только такие миражи не стреляют и не топят миноносцы. Да-да, с русской эскадрой случайно повстречались два «истребителя» и направились посмотреть, кто там дымит. Случайным снарядом один миноносец был потоплен, а второй рванул к своим. Так что информация точная, значит, за эти полтора месяца Макаров как-то умудрился освободить фарватер, вот и передадим ему мои трофеи. Причём все. Больно уж планы у меня резко изменились с новостями, что принёс Гаранин. Дело тут не в том, что он видел большой конвой из английских грузовых судов, шедший в сторону Сасебо, где шли большие восстановительные работы, а в том, что в сопровождении были английские боевые корабли, но под японскими флагами. То, что они английские, сомнений не вызывало, почти все он знал, видел, и не раз, в Шанхае, а тут они под японцами. Самое поганое – в сопровождении помимо шести крейсеров, два из которых были броненосными, было три броненосца. Широко англичане замахнулись. В общем, я решил преподать им урок, но делать это придётся одному. От балласта из временных подчинённых нужно избавляться, мне свидетели ни к чему. А вот Макаров, думаю, обрадуется призам, тут и продовольствие в тему, и уголь, да и снаряды моим прошлым трофеям тоже пригодятся, ведь не все типы боезапасов этого стандарта были на складах Порт-Артура, а тут мы даже итальянским крейсерам привезём хоть и куцый, но запас. Что там по полтора боекомплекта для их главного калибра?
Пока шли, я редко появлялся на мостике. Лишь указал кривую линию, как будем идти. Да и двигались не сказать, что быстро, на десяти узлах, подстраиваясь под самого медлительного из призов. Большую часть времени я проводил у себя, время от времени вызывая кого-то из офицеров «Маньчжура». Этот корабль до начала войны почти неделю стоял на базе английского флота в Вейхае, доставив туда русского консула, потом вернулся в Шанхай, где и встретил начало войны. В общем, я составлял планы, как наведаться в этот порт. В Сасебо я уже был, японцы до сих пор «счастливы» от этих моих двух посещений, пора и англичан порадовать.
Всё же соскочить с каравана кораблей и призов до прихода в Порт-Артур мне не удалось. Просто не успел. Была причина раньше сойти с «Отрока»: несмотря на то что командовал теперь Макаров, всё же русской стороне я не до верял. Не раз удавалось убедиться, что не стоит иметь с ней никаких дел. Дело в том, что на второй день – а мы проходили недалеко от Циндао, больше приближаясь к китайским берегам, чем к корейским, где встретить японцев было труднее, – мы повстречали наши боевые корабли. Заметив дымы на горизонте, миноносец Карташова «побежал» на восемнадцати узлах посмотреть, кто это там идёт. Вернулся он через три часа в сопровождении двух наших миноносцев из Порт-Артура. Это Макаров, узнав о нашем конвое, отправил миноносцы встретить нас. Причём с достаточно жёстким приказом командиру группы лейтенанту Рощаковскому доставить меня пред очи адмирала. Уж очень он хотел меня видеть. Ладно, хоть опознались благополучно, несмотря на иероглифы на бортах и явно японский вид нашего трофея. Правда, военно-морской флаг России имелся на флагштоке, но японцы уже показали свою иезуитскую хитрость, так что флагу можно было не доверять.
Делать нечего, я, взяв сумку с рапортами, спустился на миноносец лейтенанта, и мы на максимальной скорости пошли к эскадре. Второй миноносец остался сопровождать конвой. Пока шли, я прямо на мостике опрашивал Рощаковского о действиях эскадры за последний месяц. Тому было что поведать. Кстати, именно он, когда находился на дежурстве у входа в Порт-Артур, встретил «Мариуполь». Добрался-таки инвалид. В частности он рассказал, как удалось очистить фарватер. Там были и водолазные, и взрывные работы. В общем, напрягая до предела силы, удалось сделать невозможное, и вот уже как неделю был свободный вход в бухту. Также лейтенант описал, как японцы вскрыли их минные поля, чтобы провести брандеры, точно кто-то из местных помогал, ну и как шла служба. О Владивостокском отряде крейсеров поведал. Неделю назад, как раз до окончания очистки фарватера, те умудрились прославиться. Внезапно вышли из своего порта, причём японские наблюдатели это как-то прощёлкали, телеграф за два дня до этого был блокирован, и двинули к Корейскому проливу. А там… Короче, за сутки отряд отправил на дно одиннадцать японских судов, а шесть в качестве призов привёл обратно во Владивосток. Помимо гражданских кораблей, но с военными грузами им было встречено несколько миноносцев и старый китайский крейсер, захваченный японцами и переименованный в «Сайен». Его использовали для охраны транспортных коммуникаций. «Громобой» догнал его и вынудил принять бой, чуть позже подошла «Россия» и потопила старичка. С воды удалось поднять едва тридцать матросов и ни одного офицера. Чуть позже появился броненосец, сопровождавший несколько грузовых судов, идущих в Корею, «Громобой», что к нему «сбегал», сообщил, что это «Фусо», тоже старичок, но уже из японского состава, зачем-то японцы его вывели на свои коммуникации. На этом их последний выход и закончился. До него были не такие яркие. Пяток перехваченных пароходов максимум.
Четно говоря, командуя таким отрядом, я ещё пошуровал бы на японских коммуникациях, а тут как-то неприглядно всё выглядело. Высунула мышка-отряд нос из норки-порта, схватила кусок сыра-призов и быстро обратно. У меня в мыслях сразу замелькали картинки, что бы я делал, имея такой отряд. Эх, мечты-мечты… Причём, слушая лейтенанта, я сам не молчал, комментировал подаваемую информацию, получалось едко, но командир «Решительного» не обижался. Я тоже поведал ему, где был, не видя смысла скрывать, особенно подробно описал свою встречу с адмиралом Того. Лейтенант не просто смеялся, а ржал, представляя, как себя чувствовал японский адмирал, узнавая, что у них из-под носа из защищённой бухты увели боевой корабль. На бывший «Талбот» он уже успел полюбоваться. О том, как адмирал описывал операцию по блокированию фарватера Порт-Артура, я тоже рассказал подробно. Тут Рощаковский очень внимательно слушал, для него многое представало с обратной стороны, как и для меня когда-то.