Новое оружие
Шрифт:
— Слов-то каких набрался, — покачал головой я.
Федот хмыкнул:
— А как же-с! Сами понимаете — положение обязывает изъясняться подобающим образом.
Тем временем ситуация на дороге продолжала развиваться. Иллариону в доступной форме объяснили, что и как именно ему отныне следует делать со свалившимся внезапно наследством. Тем более что это никакое и не наследство вовсе — по крайней мере, к нему, Иллариону, оно прямого отношения не имеет.
Илларион слушал, моргая круглыми от ужаса глазами. А я, задумчиво глядя на него, размышлял о том, чем я тут,
Вернее, ради кого? Ради белобрысого урода, который вот уже второй раз вызвал меня на дуэль? Для того, чтобы его родной дядюшка убрал свои потные ручки прочь от папенькиного наследства?
Да нет, конечно! После того что устроил Жорж на уроке Платона, после его гавканья в адрес моего учителя, больше всего мне хотелось сдать белобрысого придурка в Тайную канцелярию на опыты. И Витман, полагаю, мой порыв с энтузиазмом разделил бы.
Если бы не одно «но». То, о котором говорил Калиновский.
Общественное мнение, будь оно неладно! Как бы я ни относился к чёрным магам — в умении плести интриги и формировать это самое мнение они непревзойденные мастера. И будь Витман со мной хоть десять раз согласен, арестовать Жоржа он не посмеет. Сам прожжённый интриган, на политических играх Витман собаку съел. Понимает, чем может обернуться этот арест.
И ещё одно соображение — не так уж часто меня просят о помощи мёртвые враги, чтобы спокойно отмахиваться от таких просьб. Если Венедикт Юсупов не солгал и он действительно обеспечит душам усопших временное жилище, пока я не решу вопрос с Тьмой, то эта услуга дорогого стоит. Можно немного постараться.
Так, самую малость. Например, запугать Иллариона до усрачки. Чтобы и наследство покойного братца прекратил разбазаривать, и в сторону ректорского поста не то что смотреть — даже думать не смел. Чем мы, собственно, сейчас и занимаемся.
И всё бы ничего — только жемчужина, мать её так, опять раскаляется и чернеет. Хотя, спрашивается, чего я ждал? Что меня за такой поступок в ангелы произведут, что ли?..
— Да как вы смеете! — послышался вопль с дороги.
Ну, надо же. Наконец-то. До Иллариона, видимо, дошло, что речь идёт о деньгах. И он вспомнил, кем является.
Один из Федотовских молодцев взмыл вверх и приземлился на обочине. Другой спиной улетел в отбойник.
Илларион, от которого мгновенно отпрянули все недоброжелатели, воздел к небу сжатые кулаки. Между кулаками сгустилась чёрная туча, в которой засверкали молнии.
— Ваш выход, ваше сиятельство, — напомнил Федот.
Я не очень понимал, что именно собирается Илларион сделать этой своей тучей, раньше с подобным сталкиваться не приходилось. Поэтому просто аккуратно выставил Щит. Мой магический уровень позволял делать это, находясь даже на приличном расстоянии от защищаемого объекта.
Из чёрной тучи долбанула отчётливая кривая молния. Она должна была попасть в грудь моему старому знакомому — тому парню, что предъявлял Юсупову требования, — но угодила в Щит. Растеклась по нему красивыми разрядами.
— Вы — маги? —
Если бы ребята Федота были поопытнее по части магии, они бы использовали эту заминку, чтобы напасть. Если бы у них были настоящие патроны — они бы просто застрелили обалдевшего Иллариона. Но у них не было ни того, ни другого — зато присутствовал вполне объяснимый страх.
Маги в этом мире объективно принадлежали к высшей касте, бояться их было принято до дрожи в коленях. Почему, собственно, Федот с таким скрипом согласился мне помогать.
Как в воду глядел: сейчас его парни, совершенно деморализованные, продолжали стоять, лежать, пятиться — кто во что горазд.
Мы катастрофически теряли преимущество. Вот-вот Илларион прыгнет в машину и…
Но я недооценил своего соперника. Или переоценил — смотря как посмотреть.
Илларион опустил руки и гордо выпрямился. Повернувшись ко мне спиной, взглянул на замершего водителя.
— Что встал? — крикнул Илларион. — Езжай к ближайшей телефонной будке и вызови полицию! Я не стану убивать этих плебеев. Я задержу их и добьюсь вынесения смертного приговора в судебном порядке! Зарвавшейся черни необходимо преподнести урок — чтобы другим неповадно было!
— Эм… — озадачился Федот. — Такого я в плане не припомню, ваше сиятельство…
— Сдай назад, — прошипел я нашему водителю. — Пусть его шофёр уедет, меньше народу — больше кислороду.
Мы отъехали. Водитель Иллариона прыгнул за руль, лихо развернулся и полетел в обратном направлении. А Илларион двинулся в нашу сторону.
— Ваше сиятельство! — напряжённо окликнул Федот. — Чего это он хочет? А?
Но Илларион сам ответил на вопрос.
— Господа! — воскликнул он, простирая руку в царственном жесте. — Полагаю, вы не откажетесь засвидетельствовать произошедшее? Среди белого дня на представителя древнейшего, благороднейшего рода Юсуповых нападают какие-то головорезы! Это вопиюще! Я буду настаивать на смертной казни!
— Настаивать на спирту надо, — буркнул я, лихорадочно соображая, что делать.
Идиотизм ситуации зашкаливал. Здравый смысл требовал приказать водителю попросту переехать этого недоумка. Нет человека — нет проблемы. Беда была в том, что я не планировал убивать недоумка! Я хотел лишь вправить ему мозги. Кто ж виноват, что мозгов в этой плешивой башке не оказалось в принципе…
И тут в игру вступил Джонатан Ливингстон.
Я уже успел позабыть о своём фамильяре. А тот, оказывается, всё это время внимательно наблюдал за ситуацией и делал какие-то свои, чаячьи выводы.
С диким криком Джонатан рванулся с пассажирского сиденья вперёд. За долю секунды достиг лобового стекла, врезался в него. Но вместо того чтобы опасть на приборную панель в россыпи осколков, прошёл насквозь.
Если можно так сказать, конечно. Выглядело всё примерно следующим образом: Джонатан, достигнув стекла, исчез, а по ту сторону появилась стая ворон. Отчаянно каркая, стая налетела на перепугавшегося Юсупова. Тот замахал руками, отбиваясь, но вороны оценили его усилия весьма низко.