Новое восстание
Шрифт:
— Мститель из тебя никудышный, — сказала она. — Зато ты убедил нас, что ты все тот же Хэн Соло. Прости, пожалуйста. Столько всего изменилось, что мы решили — ты тоже изменился.
— Он стрелял в меня, — повторил Хэн, решив на время отложить месть.
— И кто-нибудь другой выстрелил бы в ответ, не задавая вопросов, — Ана широко улыбнулась, демонстрируя ровные синие зубки, гордость Синюшки. — Но Хэн Соло не из тех, кто стреляет в друзей, неважно, что они с ним сделали.
Она сунула палец в прореху, оставшуюся в его штанах.
— Должна признать,
— Прекрати, Синь.
— О-о, — ее улыбка стала еще шире. — Мы теперь женаты, верно? Кое-что все-таки изменилось.
— Только мой вкус, — парировал он, на время теряя чувство юмора.
— От контрабандисток до принцесс, — кивнул Зиен. — Трудно спорить.
Синюшка потянулась, демонстрируя гибкое потрясающее тело.
— Некоторым из нас не требуется предоставлять родословную, чтобы доказать свою ценность, — промурлыкала она. — Я всегда была лучше всех.
— Это точно, Синь, — восторженно подпел Малыш.
Селусс со стоном сполз на пол, прикрыв голову руками.
— Похоже, Селусс слегка погорячился, — заметила Синюшка, глядя на него. — По-моему, он не собирался причинить тебе боль.
— Надеюсь, что нет, — проворчал Хэн, не желая смягчаться. Зад пекло по-прежнему. Хэн сделал попытку изучить пострадавшее место. Чубакка захихикал. — Помолчал бы, варежка. Больно же.
— Пошли, — сказала Синь. — У меня есть бальзам, который творит чудеса.
Зиен обнял Хэна за плечи:
— А затем мы сядем и поговорим.
Селусс тихо свистнул.
— Ты можешь пойти с нами, — сказал ему Малыш ДКсо'лн. — Но лучше держись подальше от Хэна.
— И бластер у него заберите, — добавил Соло. — Я еще не в очень дружеском настроении.
Идти было больно, но Хэн предпочел бы провести один день на Хоте, чем показать хоть кому-нибудь боль. Особенно Чуи.
Вдоль вонючего потока они прошли в переходную камеру. При появлении Хэна три десятка контрабандистов разных рас и мастей потянулись за оружием. Хэн с трудом удержался, чтобы не оглянуться на Чубакку. Ход все-таки изменился.
Радикально.
Раньше стычки были сугубо личными. Похоже, теперь уже нет.
Переходная камера Скачка-1 представляла из себя нечто далекое от воображения любого проходимца. В одном углу кучей были свалены кости. Вообще-то кости принадлежали разнообразному зверью, но новичкам обычно говорили, что это кости тех, кто плохо себя вел и разболтал секреты Хода.
Дальше стояли столы для сабакка. Примерно полдюжины обслуживали такие же специалисты, как Синюшка, а та редко проигрывала. Все было рассчитано для того, чтобы обчистить новичка до нитки, отпустить горевать восвояси и надеяться, что он не вернется. Вдоль стен пещеры тянулась стойка бара. Стойка была прозрачная, потому что бармен Бомлас считал, что клиенты должны видеть обширный запас напитков, имеющихся у него в распоряжении. Бомлас был ихтитонианцем, хотя рук у него было всего три. Четвертую он проиграл в сабакк. Увечье не мешало ему оставаться самым проворным барменом в Галактике
Здесь же располагался лоток для тех, кто жидким стимуляторам предпочитал иные. Здесь Хэн впервые увидел любителей спайса. Хэн ненавидел такие ларьки, хотя жил за их счет. Раз в три дня наркоманы убивали друг друга.
В центре пещеры — подальше от слизи — располагался большой стол. В первый визит Хэна на Скачок-1 здесь заправляла известная на всю Галактику повариха. Ее застрелил на дуэли другой повар. Хэн все еще испытывал острые желудочные страдания по ее стряпне.
— Кто там теперь готовит? — спросил он.
Синюшка наморщила нос:
— Бывший художник от поварешки из Двора Хэйпс.
— Йета ед-да, это дольжно бытть вку-усно, да-а, — кривлялся Малыш.
— На Хэйпс так не говорят, — дометил Хэн.
— Этот говорит, — Зиен пожал плечами. — Он заявляет, что был любимым поваром королевы-матери.
— У него есть рекомендательное письмо от Изольдер? — ухмыльнулся Соло.
— Чего?
Хэн покачал головой. Его давний соперник на руку Леи вновь доказал, что он человек действия и хорошего вкуса. Он заполучил лучшую из королев-матерей.
— Надеюсь, народ проверяет, не кладет ли он в еду яд.
Синюшка беспечно махнула рукой.
— Он часто пользуется ядом. Какая разница? Здесь все равно едят только новички.
Чубакка взревел. Зиен рассмеялся.
— Нет, Чубакка, у нас все еще есть хорошая еда. Через две пещеры.
Хэн оглянулся на помощника. Похоже, Чуи скоро примется грызть мебель.
— Лучше пойдем туда.
— Лучше сперва позаботимся о твоей ране, — Синюшка вильнула бедрами.
— Отложим на потом.
— Злюка, злюка, — она пошла впереди, показывая дорогу: узкий коридор, ведущий в обход пещеры номер два прямиком в третью. — Когда ты был моложе, с тобой было веселее.
— Ты не интересовалась мной, когда я был моложе.
— Ты был такой наивный, добродушный и несмачный. Мне нравятся мужчины с опытом, Хэн.
— И с женой, — вставил Зиен.
— Неправда, — возразила Синюшка.
— Договорились, — уступил Зиен. — Тебе нравятся мужчины с другими привязанностями.
— Она возит контрабандой сердца, — добавил Малыш.
— Угомонитесь, детки, -хмыкнула Синь, ныряя в третью пещеру.
Здесь пахло жареным мясом, специями, горячими вон-вон и суллустианским рагу. Было душно. Влажные стены закрыты дополнительным слоем брони.
— Что-то я не помню этого места, — пробормотал Хэн.
— Оно принадлежало Бобе Фетту и еще пяти охотникам. За последние шесть лет погибли почти все его друзья, о нем тоже ничего не слышно, так что мы решили устроить тут столовую для постоянных посетителей.
Услышав имя, Хэн вздрогнул. Знакомство с этим удачливым охотником за головами чуть было не стоило Хэну жизни. Он был рад слышать, что почти все приятели Фетта умерли. Хотя и сомневался, что слова «Фетт» и «приятели» можно употреблять в одном предложении. Разве что как исключающие друг друга понятия.