Новогоднее желание
Шрифт:
Дину, хотя она и была моей противоположностью – блондинкой (а я, как вы догадались была брюнеткой), нельзя было назвать глупой. Может быть, она иногда и соображала туго, но её решения почти всегда были самыми верными и наиболее правильными. Как я уже говорила, она знала целую кучу различных фактов, выдвигала гениальные теории, но совершенно не ладила с людьми. Она пыталась быть милой со всеми своими нечастыми собеседниками, но жутко стеснялась разговоров с малознакомыми людьми и использовала любой предлог, чтобы прервать такую беседу.
Кстати, недавно я заметила за ней еще одну странность: она почти никогда не смотрела людям в глаза. Стоя в коридоре или тем более при разговоре, она всегда пыталась отвести свой взгляд куда подальше. Я думаю, что, если бы правила приличия позволяли беседовать с человеком, повернувшись к нему спиной или укрывшись за углом, она бы так и делала.
В общем, меня тоже иногда называли странной (хотя чаще безумной, но об этом как-нибудь потом), но по сравнению с Диной, я была открытой книгой, самым понятным человеком на Земле. Слишком рациональный, слишком логичный склад ума часто заставлял её творить такие вещи, что ни ручкой описать, ни на полях не нарисовать. По сему в нашем колледже она прослыла, как сама странность, и все частенько звали её чудачкой.
Наконец, прозвенел звонок. Мы, быстренько собравшись, вышли из кабинета.
– Пойдём в мензу2? – пригласила подруга.
– Пошли, – немного подумав, согласилась я.
Менза – это Дина так столовку называет. По её мнению, столовая и студенческая столовая две разные вещи. Всё равно, что усадьба и шалаш. А так как специального слова в русском языке нет, которым бы обозначали именно студенческую столовую, то подруга использовала немецкую терминологию.
Не знаю почему, но Дина никогда не любила называть вещи своими именами и частенько присваивала им новые, которые, как ей казалось, были лучше или более правильней. То она назовет ботинок словом боттине3, то алгебру – аль-джабром4.
Между тем она не любила всякие жаргонные словечки, взятые из других языков, особенно из английского, вроде моего «скилл». Подруга была ярым защитником русского языка от таких вот непрошенных гостей и всячески боролась с ними. Не терпела, когда, например, предпринимательскую деятельность называли английским аналогом – бизнес. Или снимок рабочего стола компьютера – скриншотом. Возможно, она просто не любила английский язык и считала, что такими темпами скоро весь мир будет на нём говорить, а возможно ей просто нравилось ломать систему.
Кстати, тут мне вспомнился один случай. Не так давно, когда мы с подругой остались дежурить в классе. Когда я протирала пыль на столе, случайно зацепила, лежащую на краю папку. Кипа бумаг красиво спикировала на пол, разлетевшись на половину аудитории.
– Блин, – не удержалась я от хоть и не крепкого, но всё же ругательного словца.
– Лобстер, – ответила Дина, кинувшаяся помогать мне со сбором «макулатуры».
– Почему «лобстер»? – немного подумав, спросила я.
– А почему «блин»? – вопросом на вопрос ответила подруга, что она делала очень частенько.
– Ну, потому что так все говорят, – попыталась я объяснить прописную истину, не понимая к чему ведёт блондиночка.
– Тогда «лобстер», потому что так все не говорят, – с улыбкой отбила удар Дина.
Да уж, системы она и впрямь любит ломать, заставляя людей думать своей головой, а не принимать всё от общества. Но что-то я увлеклась, рассказывая о прошлом. Пора и о настоящем.
* * *
Затарившись едой, мы присели на наше излюбленное местечко – дальний столик у окна. Сделав пару глотков горячего чая, я заговорила:
– Да уж… по-моему, самое интересное событие, произошедшее за последние две недели в этой дыре случилось тогда, когда нам на завтрак вместо омлета дали пельмени.
Дина улыбнулась:
– Я-то думала, что самое интересное произошло, когда препод покашлял на лекции на прошлой неделе.
Мы рассмеялись.
Тут к нашему столику подошёл Павел, который был единственным из нашей группы, с кем не могла найти общий язык не только Дина, но даже я. Проще говоря, он был… законченным грубияном и эгоистом. По закону жанра, у такого студента должен быть богатые родители, которые и протолкнули своё неблагодарное чадо в чертоги просвещения. И у Павла такие родители были – оба занимали высокие посты в государственном управленческом аппарате, проще говоря, они были чиновниками. Брали они взятки или же нет, этого я вам сказать не могу, однако и Павел, и его родители, не часто появляющиеся в колледже, всегда выглядели очень опрятно, были одеты в дорогие одежды и разъезжали по городу на последних моделях лидирующих автомобилестроителей.
Не удивительно, что ни Павел, раскидывающийся деньгами направо и налево во имя своего необъёмного эго, ни его родители не пользовались популярностью ни в колледже, ни во всём городе.
– Дина, – слишком по-доброму начал он, – Я слышал, что ты сильна в математике?
Подруга заволновалась. Впрочем, как и всегда, когда к ней обращались. Нервно поправила причёску, закусила губу и, наконец, открыла рот:
– Эм… Ну я… Это… – совсем растерялась девушка.
– А в чём, собственно, дело? – решила-таки вмешаться я.
Павел бросил странный взгляд в мою сторону, но поняв, что разговаривать всё равно придётся со мной, ответил:
– Я завалил контрошу. Опять. Если я с этим не разберусь, то меня попрут из этой дыры. И тогда опять выслушивать родителей, что они так стараются ради меня, а я снова подвёл их… Впрочем, вас это не касается.
– Ага, – тут же кивнула я.
– Ну так? – властно спросил парень, будто мы были его вассалами.
– Что «ну так»? – изобразила я дурочку.
Павел бросил в мою сторону гневные взгляды, но продолжил:
– Вы… гм… поможете мне?
Я не реагировала, продолжая смотреть на парня. Дина что-то порывалась сказать, но передумала и только поглядывала на нас. А Павел, поняв, чего я жду, посмотрел на меня убийственным взглядом, но всё же просипел:
– Пожалуйста.
– Не так уж и трудно, нормально попросить людей, правда? – победно сказала я, не обращая внимания на угрозу в глазах парня, – Поможем, конечно, сразу после того, как поедим.
Павел, кивнув, вышел из столовой.
– Зачем ты согласилась? Он же…