Новогодний диагноз

Князькова Нина

– Токарев, ты, когда последний раз спал?
– Отчего-то при его рассмотрении это было первым, что волновало. Оглядела еще раз его фигуру.
– И ел? Это я вообще-то болею, и мне полагается выглядеть, как чудище лесное.

Костя смешно сморщил нос, придвинул к себе стул, уселся и внимательно на меня уставился:

– Вчера, наверное.
– Мужчина задумался.
– Или позавчера. Не помню точно.

Я разозлилась. Ну как так можно. Вот неужели так хочется помереть в таком возрасте от истощения, инсульта или еще чего поинтереснее.

– Так, ну ка зови медсестру!

Токарев встрепенулся:

–

Сильно болит? Сейчас.
– Он выглянул в коридор, и в палату тут же вбежала Ирина.

– Что случилось?
– Девушка со страхом смотрела на Костю.

– Ирин, заставь сейчас кого-нибудь, чтоб поставили в палате еще одну кровать.
– Я упрямо смотрела на мужчину.
– Причем срочно.

Девушка радостно закивала и бросилась в коридор. Видимо страшный Токарев, шатающийся по больнице, достал уже всех.

– Зачем?
– Костя тяжело опустился на стул и потер ладонью лицо.

– Затем, что ты на ногах не держишься. И зачем было тут сидеть, меня караулить? Домой ты не едешь. Остается только вариант, что ты будешь спать здесь и под моим присмотром.
– Кажется, моя тирада ему понравилась, так как уголки его губ чуть дрогнули.

– Заботишься?
– Как-то натянуто спросил он.

– Переживаю, - отмахнулась я. Больше до прихода санитаров, прикативших в палату уже застеленную кровать, Костя не сказал ни слова, лишь внимательно разглядывая мое лицо. Ну что ж, я тоже его разглядывала. Даже тогда, когда он разделся, оставшись лишь в брюках, и улегся, все так же глядя на меня. И даже когда, через пару минут его ресницы опустились, и он размеренно задышал, я смотрела на него и понимала, что вляпалась. По самое не хочу.

Умом я понимала, что Токарев в течение этого года просто заставил привыкнуть меня к своему присутствию рядом. Вроде бы все постепенно и ненавязчиво, и вот я уже беспокоюсь о его сне, голоде и комфорте. Причем, как любовник он меня не особо и впечатлил, но это тоже можно списать на то, что у него давно никого не было. Или было и он всегда такой? Этот вопрос нужно будет прояснить.

И вообще, я уже согласна со словами Ленки. Он мне действительно нравится. Даже больше. Это похоже на легкую влюбленность и восхищение. Да и вообще, очень интересно посмотреть, что этот тактик придумает дальше.

Через полчаса в палату заглянула Ирина, ввела мне что-то в капельницу и уселась с книгой в руках рядом с монитором. Я же, довольная своим решением, удовлетворенно закрыла глаза и погрузилась в сон.

Часть 3

Проснулась я от того, что кто-то гладил меня по лицу, осторожно обводя, контуры. Открыла глаза и увидела Токарева во всей красе: выспался, помылся, побрился, переоделся. Красавец. А я страшная, чумазая, израненная, вся в ушибах. Ужас какой. Я закрыла глаза и протяжно застонала. Когда есть благодарные слушатели, можно и капризной побыть.

– Что такое?
– Тут же встревожился мужчина.

– Я тоже помыться хочу.
– Чуть ли не прорыдала я. Терпеть ненавижу, когда грязная. Сразу же настроение портится.

– Тшш, - меня утешительно потрепали по плечу. Тоже, небось, грязному. Скоро вши заведутся. От этих мыслей меня передернуло.
– Давай так. Ты сейчас поешь, а

потом я тебя помою.

От этих слов мне стало намного легче. Ура, скоро меня помоют, и я буду чистая и довольная. Токарев тем временем выдвинул передо мной какую-то палку, которая преобразовалась в маленький столик, поставил небольшую закрытую мисочку, снял крышку, и я чуть слюной не захлебнулась. Наваристый бульон, с листочком петрушки создавал такой запах, что я чуть в голодный обморок не свалилась.

– Врачи сказали, что пока только бульон можно, - он как-то виновато на меня посмотрел.

– Девай быстрее!
– Я нетерпеливо заерзала и Костя, усмехнувшись, поднес край мисочки к моим губам.

– Пей.

Я послушно сделала глоток и, прикрыв глаза и похрюкивая от удовольствия, вылакала весь бульон. Ммм, вкуснятина.

– Вот теперь можно и помыться.
– Я ожидающе уставилась на Токарева.

– Подожди, - тот сначала заглянул в ванную, затем умчался из палаты и вернулся с какой-то странной конструкцией, пленкой и врачом. Конструкция была помещена в ванную, пленкой замотали повязки на мне, а врач придерживал капельницу, когда Костя нес меня в ванную комнату, где меня, полулежа, опустили на какую-то подставку. И как тут мыться? Я вопросительно уставилась на Токарева, но вопрос задать не успела, так как врач пробормотал:

– Так ведь медбраты есть, помыли бы и без вас, - Токарев резко обернулся к врачу. Уж не знаю, что там было на его моське, но врач попятился.

– Свою жену я буду мыть сам!
– прошипел этот невозможный индивидуум. Я только глаза закатила, предводитель бабуинов блин. Чего персонал то пугать.

– Я ... я, пожалуй, вас в палате подожду.
– И выскочил из палаты. Костя задумчиво посмотрел вслед врачу и повернулся ко мне.

– Ну что, теперь то меня можно помыть?
– Я капризно надула губы, хотя знаю, что с моим лицом это точно не сочетается. Мужчина только кивнул, осторожно стянул с меня больничную рубашку, включил воду и что-то тихо примурлыкивая, начал аккуратно скользить по мне губкой. Лицо у него при этом было ну очень сосредоточенное, как будто картину рисовал, только что от старания язык не высунул. Ну что ж, сам напросился.

– Громче!
– Возмущенно проговорила я. Токарев вопросительно посмотрел на меня. Я решила пояснить: - Пой громче. А то давно не слышала.

Костя усмехнулся и завел «Бель», опять на французском языке. У меня опять мурашки строем заходили. Чтоб как-то снять напряжение, я решила узнать интересующие меня вопросы.

– А ты откуда французский знаешь?

Токарев хмыкнул и заявил:

– Не только французский, но еще и английский и испанский.
– Хрипло проговорил он, потом прокашлялся.
– Ты сейчас раздетая перед мужчиной, и тебе хочется говорить про языки?

Я пожала плечами:

– Эка невидаль, что я голая перед мужчиной. А вот откуда у тебя такие лингвистические знания, очень интересно.

Костя окинул мое тело внимательным взглядом и продолжил смывать с меня грязь.

– В школе разведки получил, нужны были, пока в отставку не ушел.

– Ясно. А при Коробове значит еще и переводчиком работал.
– Глубокомысленно изрекла я, пока с меня аккуратно смывали пену.
– То есть, если я Ленке не скажу, что ее познания мужу не особо и нужны, что мне за это будет?