Новогодний корпоратив с новым боссом
Шрифт:
— Знаю, там внутри еще сюрприз! Открывай, — говорит папа.
Открываю, а там теплые вязаные носочки и тепла пижама.
— Это чтобы ты не мерзла, когда спишь, — говорят сколько бы тебе лет не было, для своих родителей ты всегда останешься ребенком. Вот, они заботятся обо мне, как о маленькой. А я уже взрослая, но я тронута до слез именно этой пижамой и носками.
— Так..-мама вытирает мои влажные глаза, — ты что тут сопли надумала распустить?
Позже, после чаепития я дарю им свои подарки, папе наручные часы, а маме сертификат в ее любимый спа-салон. Оба счастливы и довольны моим подарком, что
Я провожаю их чуть ли не со слезами на глазах, так хотелось чтобы они остались, и мама дальше заботилась обо мне. Но я уже взрослая, с такой их заботой, иногда сама об этом забываю, чувствуя себя ребенком.
Я возвращаюсь на кухню, убираю со стола кружки в раковину, пирог в шкаф, пью свои таблетки, слава Богу температура уже не поднималась и направляюсь в душ. После надеваю свою новую пижаму, теплые носочки и забираюсь в постель. Телефон даже не включаю, чтобы всякие там, самоуверенные принцы не звонили и не портили мне настроение.
Я просыпаюсь от крепких мужских объятий. Запах до боли знакомый и родной.
— Блядь, — чувствую горячее дыхание на своей шеи, — моя сладкая, — крепкие мужские руки сильнее прижимают меня к себе, голос Германа врывается в мое подсознание и я мгновенно просыпаюсь, — как же я черт возьми рад, застать тебя в постели.
Глава 18
— О Боги! — глаза распахиваются мгновенно, — что ты тут делаешь? — я сажусь на кровать, он меня тут же валит назад, обнимает.
— Только не убегай.
— Как ты сюда попал?
— Я обещаю тебе, починю замок. Новый куплю или дверь сменю. Потом, не сейчас, — он покрывает мою шею короткими поцелуями. Приятная нежность теплых губ покрывает всю мою кожу мурашками, сопротивляться и останавливать его нет желания. Боже что происходит, от его прикосновений я таю словно лед, превращаясь из колючки в легко доступную женщину. Я сама себя не узнаю. Этот его запах, индивидуальный, запах туалетной воды, табака и алкоголя сводит с ума, затуманивая разум. Я ничего уже не соображаю. Хоть и не похоже, что он пьяный.
— Что ты сделал с дверью? Сломал? — спрашиваю, с трудом сдерживая стоны. Руки Германа гладят мое податливое тело, повсюду. Я уже горю желанием и уверена, что опять теку, для него, от его рук и губ, потому как волна желания проходит по всему телу, болезненно отдаваясь внизу живота.
— Я потом все объясню, повернись ко мне, — вроде бы просит, но сам же поворачивает меня к себе и впивается в губы, — я соскучился, будто век не видел, — отрывается говорит и снова вгрызается в мои губы.
— Герман, — стон срывается с губ, когда его язык проникает в мой рот, сплетается с моим языком словно танцует. Он потихоньку поднимается, устраивается между моих разведенных ног, нависает надо мной и трется своим каменным членом о мою промежность. Даже через ткань пижамы я чувствую насколько он возбужден, кажется твердый член сейчас порвет джинсы и ворвется в мое возбужденное, истекающее соками лоно.
— Моя сладкая, я хочу в тебя. Хочу тебя..- он покусывает мои губы, рука под пижамой находит и болезненно покручивает сосок, другая рука сползает под ягодицу, крепко сжимает ее, притягивает к себе, не забывая при это тереться о мою промежность.
Резко приподнимается и стягивает с меня пижаму, потом штаны, —
Я с ответом опомнится не успеваю, как он раздевается и уже стоит у моих разведенных ног голый. Рассматривает меня в этой развратной позе. Я пытаюсь свести ноги, но он тормозит меня. Огромный каменный член пружинит, он берет его в руку, водит вверх вниз, приближает к моим половым губам. Трется, смазывая влагу по моим губам.
— Течешь, для меня, — стонет, прикрывает глаза, наслаждается процессом, — от меня течешь.
Я смущаюсь и краснею. Хорошо, что в комнате не так светло, хоть свет уличных фонарей и светит в окно, но не так, чтобы можно было увидеть цвет моего лица.
Боже, как это объяснить не знаю. Посторонний человек, да именно посторонний для меня, я же его совсем не знаю! Только как шефа и все! Однако теку сейчас под ним, для него. Готова и хочу уже принять в себя его твердый член.
— Хочешь его? — спрашивает и не дожидаясь ответа резко входит, глубоко, до основания, вызывая из моего рта громкий стон. Дыхания останавливается от неожиданности. Приятная дрожь проходит по телу вместе с болью между ног. Все таки я никогда не смогу принять этот огромный член в себе. Он не помещается во мне. Он создан не для меня. Мне больно, но и приятно одновременно.
— Боже..-я прикрываю глаза, упираюсь ладонями в его грудь, он же наклоняется и целует мои щеки.
— Сейчас ты привыкнешь к нему и боль уйдет… — говорит хриплым голосом, — ты только дыши.
Герман покрывает мое лицо поцелуями, потихоньку спускаясь по шеи к грудям. Не шевелится, член замер во мне.
— Расслабься, — добираясь до моей груди он целует и втягивает в рот сосок, нежно сосет, облизывает, ласкает по-особому нежно, отчего тело начинает покалывать, будто в кожу воткнули сотни иголок, которые доставляют невероятное удовольствие, от чего я стону и дышу чаще, шире раздвигаю ноги, даю понять Герману что готова, чтобы он начал двигатся. Он не медлит, руками поднимает мои ягодицы и начинает вколачивать в меня очень быстро и часто, словно боясь, что не успеет.
— Боже… — я впиваюсь в его волосы, тяну к себе его рот и сама впиваюсь в его губы, нахожу язык, нежно сосу. го движения все чаще и глубже, я стараюсь двигаться в такт его движениям, хотя он сам все контролирует, держа меня под ягодицы.
— Ты супер детка! Я никогда не смогу насытится тоой. Тебе хорошо, я чувствую как вся горишь и течешь.
Самоуверенный гад.
— Это в последний раз, больше не прикоснешься ко мне.
— Что? — он резко останавливается, выходит из меня, переворачивает меня на живот, — встань на колени.
В его руках я как марионетка, а потому беспрекословно выполняю его приказы.
— Пригнись в спине, — я упираюсь руками о матрас, хватаюсь за простынь и шире расставляю ноги.
— Мамочки! — кричу и дрожу, когда он одним движением входит сзади.
Он хватает меня за бедра, заставляет двигаться, качаться взад вперед. О удовольствия мы то ли рычим, то ли стонем не понятно, но наслаждаемся, несмотря на боль и жжение в промежности я кончаю громко, с криками. Дрожу, коленки трясутся, волна наслаждения долго не покидает мое тело. Герман совршает заверащюшие толчки и с громким рычанием кончает в меня. Падает на меня, целует и целует мое тело, где только достают его губы.