Новогодний Подарок
Шрифт:
Место аварии Инна нашла с трудом – снег засыпал все следы пожара, припорошил сгоревшую машину, и она стала не заметной на фоне белого снежного раздолья.
– По-моему здесь, – который уже раз неуверенно говорила она, вглядываясь в заснеженную темноту за стеклом.
Дорохов послушно останавливал «Пежо», выходил из машины и, не подходя к обочине (чтобы не оставлять следы – Джеймс Бонд, мать твою!), пристально вглядывался в очертания наметенных за три дня сугробов, пытаясь угадать в одном из них некое подобие очертания сгоревшей машины.
Нет, опять не то!
Во всей этой чехарде с остановками и гаданьями Дорохова радовало только одно – он буквально заставил «сторожиху» «доверить» ему вождение ее драгоценной
После еще нескольких неудачных остановок они, наконец, отыскали сгоревшую машину.
Лезть в кювет Инне Дорохов категорически запретил.
– Я сам с полицией разберусь, – заявил он, мужественно беря на себя самое трудное. – А то ненароком ляпнете ментам про инопланетян – вытаскивай вас потом из психушки.
Инна хотела возразить, но вопреки ожиданиям Дорохова, промолчала и задумалась – он хотел «вытаскивать ее из психушки», а значит, он не бросит ее в беде и попытается спасти… Это ее порадовало и, впервые за много лет, она почувствовала себя под защитой мужчины. К тому же, Инна была человеком справедливым и сразу же признала, что в этой ситуации «настоящий полковник», то есть, военный, действует намного профессиональней и безопаснее, чем она – про отпечатки пальцев ей никогда бы не сообразить. Она так же признавала, что попала в довольно скверную историю, и, что совершенно посторонний человек помогает ей разобраться с неприятностями – за это она была благодарна «настоящему полковнику» вдвойне, тем более что он уже не казался ей таким нескладным, помятым и агрессивным.
Выйдя из машины, Инна набросила капюшон норковой шубейки на голову и с интересом с дороги наблюдала за всеми действиями Дорохова. Наблюдала, оценивала и даже полюбовалась его широкими плечами, военной выправкой и умением брать на себя ответственность при решении «проблемы». Не возразила она, когда он взял на себя руководство «операцией» и вызывал полицию; молчала, когда он давал показания и не взорвалась, когда он довольно пренебрежительно махнул рукой в ее сторону, объясняя ментам, что спрашивать ее о чем-то себе дороже: наговорит с три короба, а сама ничего не видела – сейчас она на сто процентов признавала его лидерство, не злилась, не возмущалась и безропотно подчинялась.
Всю обратную дорогу Инна была тиха и задумчива и не проронила ни слова.
Дорохов радовался этой внезапной перемене, рассчитывая дома, наконец-то, обрести хоть какой-то покой и повести вечер согласно намеченной программе. Программа же его поражала своей простотой: наесться «от пуза», закрыться в своей спальне и таки «раздавить пузырь»!
На обратной дороге под предлогом «сигареты закончились» он заскочил в первый же магазин и долго стоял у прилавка, выбирая какую водку купить: портфеля у него с собой не было и пришлось бы нести бутылку в кармане дубленки, карман бы оттопыривался, и «сторожиха» обязательно заметила бы бутылку водки и уж, конечно же, не удержалась бы от своих нелестных комментариев – слушать комментарии Дорохову не хотелось (вернее, ему не хотелось, чтобы вместо восхищения его умом и благородством в карих глазах «сторожихи» появились бы разочарование и осуждение). Но выпить хотелось – организм требовал привычную дозу алкоголя, и Дорохов схитрил, купив две маленькие плоские бутылочки коньяка, рассовал их по карманам дубленки и остался доволен своей смекалкой – поди догадайся, что у него во внутренних карманах! – таким образом «и волки будут сыты, и овцы целы»: программа его будет выполнена, и он не потеряет своего приобретенного авторитета!
– Ну, вот и все! – по возвращении домой облегченно вздохнул Дорохов, осторожно стаскивая дубленку в прихожей и так же осторожно вешая ее в шкаф. – Гражданский долг мы с вами выполнили – можно и отдохнуть!
– Щас! – разлепила Инна скованные молчанием
– Как «только начинается»? – опешил Дорохов и выронил из рук норковую шапку.
Шапка упала на пол, Дорохов посмотрел на нее и порадовался, что сначала повесил в шкаф дубленку с бутылками коньяка в карманах, а уж потом занялся шапкой – что было бы с ним, если бы он выронил из рук не шапку, а дубленку?! Маленькие плоские бутылочки обязательно бы разбились (по закону подлости) и тогда двойной проигрыш: не выпил бы и опозорился бы перед «сторожихой». К тому же он почему-то так уверовал в свой непререкаемый авторитет, что считал свое слово законом для «сторожихи», а оказалось… Оказалось, что весь ее гонор и вредность вовсе не исчезли после их встречи с полицией и его рыцарского поведения, а просто временно отдыхали!
Нагнувшись, Инна подняла шапку, отряхнула, повертела ее в руках и аккуратно пристроила на полку среди других шапок.
– Вы забыли о поджигателях, Сергей Александрович. Неужели вам ни сколечко не интересно, что же на самом деле произошло в новогоднюю ночь и кто виноват в смерти этого несчастного Ватутина?
– Тебе что, больше всех надо? – набычился Дорохов, неожиданно для себя перейдя с ней на «ты». – Решила поиграть со смертью? Мать твою туды-растуды!
– Это твою мать туды-растуды! – огрызнулась Инна и сжала кулачки.
Ноздри обоих трепетали от злости – достаточно было одной крошечной искры, чтобы произошел взрыв.
Инна первая отвела глаза.
Где ему понять – этому дремучему медведю, что она должна выяснить все об этом деле! Она была уверена, что совсем не случайно, а по чьей-то высшей воле оказалась на месте аварии и стала незримым свидетелем преступления, но испугалась, струсила, смалодушничала: не вызвала пожарных и полицию и никому (кроме, этого дремучего медведя) не рассказала о поджигателях. Как он не понимает, что в жизни все имеет начало и конец, все должно идти к логическому завершению – иначе в мире настанет хаос. Вот и это преступление требует завершения. Пусть она не рассказала обо всем полиции – испугалась и все такое, но родственникам Ватутина она обязана рассказать об увиденном! Это ее долг! Что они предпримут дальше, получив от нее эту информацию, это уже их дело: оставят все, как есть, не поверят ей или возобновят расследование смерти Ватутина – она ко всему этому уже не будет иметь никакого отношения. Но свою миссию она должна выполнить: довести факты преступления до сведения родственников.
Или она ошибается?
Возможно, «дремучий медведь» прав: Тот наверху ничего такого не имел ввиду, а просто решил показать ей, что человеческая жизнь так хрупка и кратковременна, так непредсказуема и обманчива, что надо ценить каждое мгновенье своей жизни, проживать его, как последний миг, и ничего не откладывать на потом…
А как бы она хотела провести последнее мгновенье своей жизни???
Нахмурив брови, Инна задумалась.
Конечно, она хотела бы провести его в кругу родных и близких людей, чтобы было кому пожаловаться и чтобы ей искренне посочувствовали в этот ответственный момент, но больше всего на свете, вот именно сейчас, в это самое мгновенье Инне хотелось знать чем же так неуловимо и притягательно пахнет от «этого дремучего медведя» и, если она сейчас же не узнает этого, то непременно умрет…
Шагнув к Дорохову, Инна обняла его за шею, прижалась к нему всем телом и впилась губами в его губы.
Не зная, как реагировать на происходящее, Дорохов замер. Но по мере того, как поцелуй становился все продолжительнее и требовательнее, он позволил себе расслабиться и ответить на поцелуй – никаких обязательств относительно других женщин в данную минуту у него не было (узнав о его увольнении, его нынешняя пассия Людмила выставила за порог его вещи, хотя квартира принадлежала ему и была куплена исключительно на его деньги), а раз нет никаких обязательств…