Новогодний рейс
Шрифт:
Вера иронично заметила:
— Может, стоит ответить? Вдруг тебя еще кто-нибудь потерял?
Павловский демонстративно отключил телефон.
Она собиралась было спросить, не хочет ли он снять следующий фильм в жанре плаксивой мелодрамы — не пропадать же такому жизненному опыту, но воздержалась — было неловко перед Сергеем Степановым, ему-то зачем их семейные сцены?
«Павловский похож на чайник — снаружи спокоен, а внутри, видимо, закипает! — улыбнулась Вера. — Странно, что я могу думать о происходящем с юмором… Хотя, может, это как раз и есть
— У тебя подозрительно спокойный вид, дорогая! — сказал Павловский. — Ты, оказывается, чудесная актриса! Не хочешь у меня попробоваться на роль? У тебя такой вид… как будто тебе все равно!
— Мне действительно все равно, — ответила Вера.
И тут закипающий чайник вскипел.
Павловский вообще отличался крутым нравом — при случае мог запустить чашкой в стену или бросить об пол телефонный аппарат. Вера старалась не обращать внимание на его вспышки гнева, шутила в такие моменты, что «гений гневается», и пережидала их, как стихию.
На сей раз ему под руку подвернулся хрустальный фужер. Запустив им в стену, Павловский взревел:
— Ну хватит, надоело! Пусть твой дружок убирается отсюда!
На что Сергей Степанов спокойно ответил, что он никуда не уйдет, пока его не попросит об этом хозяйка. Отказ разгневал Павловского, вне себя, он крикнул Степанову, чтобы тот убирался вон.
Вера возмутилась:
— Какое право ты имеешь его прогонять? Между прочим, он пришел ко мне!
Этого Павловский стерпеть не мог и бросился на Степанова с кулаками.
Мужчины сцепились. С минуту Вера, остолбенев, наблюдала эту нелепую потасовку, а потом бросилась к ним и потребовала прекратить драку. Их это, впрочем, не остановило. Павловский и Степанов продолжили бурное выяснение отношений и опрокинули стол. Посуда и бутылки с грохотом посыпались на пол.
— Убирайтесь вон! — закричала Вера. — Оба!
На Степанова ее крик подействовал отрезвляюще — он отбросил от себя Павловского и повернулся к ней.
— Уходи! — повторила Вера и добавила, обращаясь к мужу: — Тебя тоже касается!
— Ты хорошо подумала? — хмыкнул Павловский. — Ну ладно! Смотри не пожалей!
Он схватил саквояж и направился к выходу.
— А ты чего ждешь? — крикнула Вера Степанову.
Он подошел к ней, хотел что-то сказать, но не смог. Махнув рукой, он вышел вслед за Павловским.
Оставшись одна, Вера оглядела разгромленную гостиную — надо было как-то прибраться, навести порядок. Она собирала с пола разбитую посуду и вдруг увидела на полу крест-камень. Вера зажала его в руке и заплакала.
Она чувствовала, что в ней что-то зарождается — распускается — расцветает — впору выпить за распускающихся женщин… Что-то новое, важное, чего прежде она не знала… Эта новая любовь была и спасительной, и губительной, и радостной, и горькой, и неожиданной, и долгожданной — сочетающей в себе сотню взаимоисключающих определений…
Услышав звонок в дверь, она почувствовала сильное волнение, первая мысль была о том, что это вернулся Сергей. Но не Павловский, а… Степанов.
Но Вера ошиблась — на пороге стояла девушка. На сей раз не в костюме Снегурочки, а в роскошной шубе, и не брюнетка, а эффектная блондинка.
Выйдя из парадного, Сергей Степанов заметил, как Павловский садится в машину, припаркованную у парадного. Однако Павловский не спешил уезжать — прошло пятнадцать минут, а его машина так и не тронулась с места. Степанов понял, что Павловский наблюдает за ним. Но он тоже не собирался уходить — стоял у парадного и курил сигареты одну за другой.
Оказалось, что уйти отсюда и забыть Веру — не так-то просто. Он уже знал, что любит эту маленькую, хрупкую женщину и это чувство серьезнее, чем все, что он испытывал до сих пор. Увезти бы ее, украсть, тысячей самых страстных поцелуев в самую бесстыдную ночь растопить печаль в ее глазах. Сделать ее счастливой. Она как маленькая красивая птица в клетке своих страхов и надуманных печалей — распахнуть бы клетку и дать птахе полететь…
Ирония судьбы — он встретил женщину, которую искал всю жизнь, а она оказалась замужем. И что ему теперь делать? Завоевывать Веру, бороться за нее? Но имеет ли он право вторгаться в ее жизнь? Сумеет ли он дать ей то, чего она достойна? А может, Верины чувства к мужу сильны и она не захочет оставить его?! Сколько вопросов и сомнений…
На многие он пытался найти ответ, наблюдая за Верой и ее мужем, когда они объяснялись. Он старался понять, что их связывает. Ему показалось, что во время разговора супруги вели себя как чужие люди и в этом браке нет любви, но, возможно, на самом деле это не так…
Незадолго до прихода Павловского Сергей почувствовал, что Вера принимает его ухаживания благосклонно и в ее отношении к нему проскальзывает нечто особенное, но что, если она позволила ему «приударить за ней», для того чтобы «отомстить мужу» за его измену, о которой неожиданно узнала? Нет… Вера не могла так поступить. Кто угодно, но не она. Вера не умеет играть и притворяться. Да, он знает эту женщину один вечер, но он понял о ней главное — она настоящая. В ней нет притворства и фальши.
Во время семейной ссоры, наблюдая за Верой, он был поражен тем, сколько в ней достоинства — даже в такой сцене она вела себя исключительно. Стрелы пошлости не долетали до нее — она была неуязвима для всякой пошлости.
Он сожалел о том, что вступил в нелепую драку с ее мужем, и чувствовал вину перед ней.
…Погода, между прочим, была не для прогулок — разыгралась вьюга, дул промозглый ветер.
«Еще полчаса простою под этим снегопадом и превращусь в снежную глыбу!» — подумал Сергей.
Павловскому в машине было куда комфортнее и уж точно теплее.
«Интересно, он не уезжает, потому что ждет, когда я уйду? Боится, что вернусь к Вере?! Это похоже на молчаливую дуэль — кто кого победит, в смысле — перестоит! — усмехнулся Сергей. — И что теперь? Уйти, уехать в Петербург, дать себе, а главное, ей время все обдумать? Наверное, так будет правильно…»