Новогодняя хитрость
Шрифт:
Ноэла всё ещё помнила рекламную фразу из буклета:
“Эта недвижимость располагает к самому разнообразному загородному досугу. Охотничьи угодья обильны дичью: в дубравах вы встретите оленей, медведей, на лугах обитают индейки, кролики, утки и гуси. В вашем распоряжении окажется и озеро с бобровой заимкой. Леса богаты благородными лиственными породами, соснами, растут даже дикие яблони.
Луга порадуют вас весенним ароматным разнотравьем. Идеальная инвестиция для тех, кто ищет уединения. Никто вас не потревожит”.
Именно то, что никто не сможет её потревожить, и подкупило Ноэлу.
Внутри было довольно тепло, и она сбросила пальто и шарф возле входа, а после двинулась вдоль стойл, раскладывая в кормушки охапки ароматного сена. Ноэлу успокаивали землистые запахи скошенной травы и коней. Как же хорошо оказаться дома. Она подумала, больше никаких автограф-сессий.
Вечер был приятным и успешным, только… Ноэла остановилась, чтобы погладить длинную белую морду Скрайта, коня породы Американский пейнтхорс, и задумалась о своей нетипичной апатии. Не то чтобы её жизнь шла наперекосяк. Всё было просто превосходно. Никогда она не чувствовала себя столь защищённой. Но безопасность и покой едва ли входили в список её жизненных приоритетов. И ведь дело не в том, что она заскучала. Для скуки у Снайк не было времени: она отдавала много сил своей конной ферме.
Что касается писательства… Она не стремилась к славе, ей просто нравилось этим заниматься. И литературное творчество уравновешивало ежедневный физический труд на конюшне. Нет, Ноэле не на что жаловаться. Может, в этом проблема? Или в чём-то более глубинном? В том, что лучше даже не пытаться раскопать. Проще списать всё на обычную праздничную хандру.
Большинство людей – старше двенадцати – чувствуют некоторое разочарование на рубеже смены года. Упадническое настроение усугубляется, если разделить его не с кем. Вот почему Ноэла изо всех сил старалась проводить праздники… блистательно. Закончив на конюшне, она надела пальто и вышла, запахнув ворота. С неба падал мокрый снег, вперемешку с ливнем. Ноэла стала подниматься на холм к дому, и тут её охватило странное чувство, что кто-то за ней наблюдает. Остановившись, она
обшарила взглядом сырую темень. Единственным источником света на мили вокруг был фонарь над крыльцом. Тишину нарушал только стук капель, блестевших серебром на заборе, черепице, в траве и лужах. Всё замерло – лишь ливень и ветер. Ноэле вспомнилось другое мгновение, когда она чувствовала, словно осталась единственным живым существом на планете.
И это странное совпадение не понравилось ей. Сначала она обнаружила слежку, теперь… Что теперь? Никакого движения в залитых ливнем окрестностях. Капли стекали по волосам Снайк. Она почувствовала, что промокла до нитки, и продолжив свой путь, скрылась в доме.
ГЛАВА 3
Утро распустилось, будто рождественская лилия, – снежное, холодное, совершенное. Словно нарисованное на поздравительной открытке.
Жемчужное одеяло укрыло целый мир – от конька сарая до разлапистых сосен. Ноэла натянула штаны и чёрно-белый свитер мелкой вязки, который купила много лет назад в Рейкьявике, и поковыляла наружу, чтобы проверить лошадей. Потом вернулась в дом, включила кофеварку, развела огонь в камине и принялась за завтрак. Она уже взбивала яйца, когда в дверь позвонили. Тут же вспомнилась ночная тревога, и Ноэла подкралась к окнам в гостиной, откуда немного была видна терраса. На ней стоял человек, который принялся колотить в дверь. Среднего роста, узкоплечий и короткими волосами, в кожаной куртке. Его смутный профиль выглядел грубо очерчённым и упрямым. Сердце Ноэлы тяжело заколотилось. Она бросилась по холлу, отодвинула засов и рывком распахнула дверь. Весь в снегу, на неё пристально глядел Руперт Кофф. На десять лет старше. На десять лет суровее. На десять лет утомлённее. Словно Кофф все эти годы беспрестанно гонялся за Ноэлой и наконец пришёл к финишу. Карие глаза светились мрачным удовлетворением при виде шока на лице Снайк.
– Это… ты, – пролепетала Ноэла.
– Что, прототип ещё не стёрся из памяти? Я под впечатлением. – Голос внезапного гостя оказался глубоким, с чёткими тонами.
Ноэле он помнился более мягким. Глаза Снайк округлились, а рот приоткрылся. Она механически распахнула дверь и ничего не произнесла, когда Кофф переступил порог дома. Время от времени, очень редко, Ноэла позволяла себе немного пофантазировать об этом мгновении. И в мечтах всё выглядело иначе. Начнём с того, что в них она была накрашена, а от одежды не несло конюшней.
– Ты читал мои книжки?
Кофф – в неулыбчивой и бесцеремонной реальности, Ноэла уже не могла думать о нём как о “Руппи”: – прищурил карие глаза.
– Скажу, что я в курсе твоих…работ.
Ого!
– На самом деле я как раз хотела объясниться. Знаю, я проявила что-то вроде художественной бестактности…
Кофф прервал её.
– Меня это не волнует. Будем считать, тебе повезло, что я не литературный критик. Иначе сидела бы ты уже в тюрьме.
Это было обидно.
– Эй, может быть, мои книжки и не шедевры, но…
– Угомонись, Снайк. Я тут, чтобы допросить тебя. За последние два месяца в Нью-Йорке произошла пара краж драгоценностей.
Меньше всего Ноэла ожидала такого поворота событий. Изначальный ошеломлённый, можно сказать, сумбурный, восторг испарился.
– Ты шутишь?
Кофф покачал головой. Не шутит.
– Но я не… – попыталась начать Ноэла. – Я ведь невиновна, как овечка. Уже много лет.
– Насчёт невинности сомневаюсь, – сухо проговорил Кофф.
Сердце Ноэлы дрогнуло от этого намёка на… На что? На то, что Кофф не забыл? Насколько это вероятно? В резком, бесстрастном лице специального агента не отразилось и крупицы мягкости либо иронии.
– Ты ведь не можешь всерьёз думать, что я до сих пор… – Ноэла осеклась.
Срок давности по её делам истёк, но, возможно, есть какая-то лазейка, формальность, которая позволит Коффу прижать бывшую воровку.
Разумеется, Снайк не была экспертом в юриспруденции, и ЦРУ ничего не стоит подловить её на какой-либо букве закона. Вдруг Кофф надумал себе, что Ноэла до сих пор сводит с ним старые счёты? Вероятно, агент уловил её неуверенность.
– Мы можем пойти простым либо сложным путём. Какой предпочтёшь?
Сбитая с толку и встревоженная, Ноэла всполошилась.
– Что? Какой ещё простой путь?
Кофф ухмыльнулся. Оскал крепких белоснежных зубов.
Конец ознакомительного фрагмента.