Новогодняя сказка для ведьмочки
Шрифт:
Бормочу я и чувствую, что краснею, мои щеки, шею и грудь заливает румянец, но Игорь Ярославович, видимо, принимает это на свой счет, и глаза его становятся маслеными. Но тут нашу «идиллию» разрушает Анжелка. Она как приведение медленно выплывает из-за угла, и отец Ярослава хватается за сердце.
— Ох, я видимо не вовремя к вам заглянул, — глаз у него начинает дергаться.
— Ну, что вы, что вы, проходите, мы как раз вино пьем, — Анжела заливается соловьем, а вот Игорь Ярославович как-то бледнеет нехорошо, того и гляди
И я быстро выхожу на крыльцо и прикрываю за собой дверь, а то еще и этот упадет в обморок да сломает себе что-нибудь, и будет у нас два трупа за один день!
— Игорь Ярославович, я думаю, что Ярослав повез Лану в больницу, возможно, она получила травму, — его отец вздыхает, кивает головой, хорошо, что подробности не расспрашивает.
— Хорошо, подожду его дома, — он разворачивается и уходит.
Не доходя до дома, вновь оборачивается ко мне и кричит: Было приятно увидеть вас снова, Юленька!
И! Бах! Ох, уж мне эти дети! Вот зачем они горку решили делать!
Я бегу со всех ног, в голове только пронеслось: Боже, только бы еще этот не убился и ничего себе не сломал! Да что за день та такой!
На укатанной снежной дороге лежит Игорь Ярославович и смотрит в небо.
Убили! Ох-хо-хоюшки….
— Игорь Ярославович? Вы живой?
— Знаете, Юленька, не помню когда последний раз вот так лежал и смотрел на голубое небо!
Эстет! Ети его мать! А у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло от страха.
— Может вам помочь встать?
— Ох, Юленька, в добрые времена я бы женщину, красивую женщину об этом и не попросил, но вот теперь точно без вашей помощи не встану, что-то у меня в пояснице щелкнуло.
Пришлось напрячься, мужчина оказался совсем не худенький, но ко мне на помощь уже летит Анжелка.
— Ой, Юлька, давай помогу…
И бах! Вторая носом в землю! Да, что за невезение такое. Анжелка, подбегая, не заметила кромку наледи, поскользнулась и грохнулась на Игоря Ярославовича, накрыв своей тушкой сверху, головой уткнувшись ….прямо тому в его промежность, ну и он в ее….
— Девушка, поза у нас конечно интересная, и в былые времена я бы был этому рад, но не могли бы вы с меня слезть, — доносится голос Игоря Ярославовича из-под Анжелкиной попы.
— Ой, осторожно…
Анжелка елозит по его лицу, а я не могу ее никак поднять так, чтобы она чего-нибудь у Игоря Ярославович не оторвала невзначай.
— Девушка, осторожно, вы мне коленкой ухо отдавили, — кричит мужчина из-под Анжелки.
— А вы не дышите мне в пупок, — ворчит Анжелка, пытаясь упереться ладонями в дорожку, но ладони скользят, и она какой раз носом клюет в брюки отцу Ярослава.
— Девушка, вы так можете меня лишить последней надежды…и последнего достоинства…
— Ой, простите, извините, не почувствовала вашу надежду….или чего там у вас еще есть…достоинства…
Наконец, мне удается поднять Анжелку, и она отползает в сторону,
Стояли втроем на тротуаре, красные, запыхавшиеся, мокрые от снега, с исцарапанными ладонями и коленками. Игорь Ярославович в грязном пальто с оторванной пуговицей и помятом костюме рассеяно оглядывал нанесенный ущерб.
— Может, вы ко мне зайдете, я почищу ваше пальто и пуговицу пришью? — тихонько спрашиваю его, мне жутко стыдно и неудобно, из-за моих детей сегодня пострадали сразу три человека.
— Ну, если угостите чаем… с коньяком….
Ох, и жук этот Игорь Ярославович!
Я киваю, и приглашаю в дом. Мы идем к нашему крыльцу, позади тащится хромающая Анжелка и бурчит: Ага, дайте чаю попить с коньяком, а то так кушать хочется, что переночевать негде, тут вам и почистить, и коньячок, и сено в шоколаде…
Я зло глянула на Анжелку и за спиной показала ей кулак. Чего ворчит, сами виноваты, нельзя горку на проезжей части было устраивать.
Устраиваю гостей на кухне, быстро набираю номер нашего дворника и прошу того засыпать злосчастную горку песком.
Пальто пришлось повесить сушиться, да и костюм пришлось отправить туда же, а на Игоря Ярославовича натянуть халат бывшего мужа, хорошо завалялись у меня его вещи. Ублажаю гостя коньяком и кофе со сливками. А тот развалился в кресле, как мартовский кот на завалинке, довольный, щурится, строит глазки нам с Анжелкой, подмигивает.
— У вас божественный напиток, Юлечка! Кто научил вас так превосходно готовить кофе, — мурлычет Игорь Ярославович.
— Бабушка, она — турчанка, и прадед у меня турок, так что это у нас в крови, — краснея, говорю я.
— Ммммм, очень редкая у вас масть, никогда не видел турецкой крови с рыжими волосами, — он говорит мягко, словно масло в горле перекатывает, как мурлыкающий кот, призывающий свою кошку, того и гляди я сама мартовской кошкой заору.
— Дед турок был рыжим и кучерявым, — сама глазом кошу на этого престарелого котяру, хотя нет, это не престарелый, а такой битый в боях кот в годах.
Отец у Ярослава выглядит хорошо, хотя ему явно далеко за шестьдесят, он подтянут, не скажу, что строен, но видно за фигурой следит. Красиво подстриженные седые волосы уложены ежиком, он чисто выбрит, глаза не потеряли той яркости, что бывает у молодых (так и хочется сказать «котов»), красивые черты лица притягивают. У него та благородная старость, которую не скрывают, а скорее несут, как достоинство.
Да и говорит Игорь Ярославович мягко, протягивая гласные, словно одним голосом ласкает, даже не прикасаясь руками. В его интонациях так много мягких звуков. Один в один котяра Лео. Даже Анжелка разомлела, смотрит на него глазами с поволокой, улыбается во все свои тридцать два белых зуба, спинку выгнула, того и глади в кровать утащит.