Новолуние

Майер Стефани Морган

Теперь они отодвигались от меня с большей готовностью, избегая ледяной воды, которая разлеталась с моей одежды ледяными брызгами, когда я бежала. Я снова посмотрела на часы.

Глубокий, быстро нарастающий перезвон отозвался эхом через площадь. От него даже камни запульсировали под моими ногами. Дети кричали, закрывая уши руками. И я начала кричать, не останавливаясь.

— "Эдвард! " Я кричала, зная, что это было бесполезно. Толпа была слишком громогласной, и мой голос терялся в ней. Но я не могла прекратить кричать.

Часы пробили

снова. Я пробежала мимо ребенка на руках матери — его волосы были почти белы в великолепном солнечном свете. Круг высоких мужчин, всех носящих красные спортивные куртки, вызывал опасение, когда я неслась через них. Часы пробили снова.

С другой стороны мужчин в спортивных куртках, был просвет в толпе, место между туристами, которые бесцельно бродили вокруг меня. Мои глаза искали темный узкий проход направо от широкого квадратного здания под башней. Я не могла видеть, что передо мной всё еще находилось слишком много людей. Часы пробили снова.

Теперь стало трудно смотреть. Без толпы, которая ограждала от меня ветер, тот хлестал по лицу и выжигал глаза. Я не знала, что вызвало мои слезы — пронизывающий ветер, или то, что я плакала от поражения оттого, что часы пробили снова.

Перед входом в переулок расположилась небольшая семья. Две девочки, которые были одеты в темно-красные платья, с соответствующими лентами, связывающими сзади их темные волосы. Отец семейства был низкого роста. Я не видела этого, я сделала вывод по его тени. Я мчалась к ним, пробуя разглядеть путь через жгучие слезы. Часы пробили, и маленькие девочки прижали ручонки к ушам.

Старшая девочка, по росту достигающая своей матери до талии, обнимала ногу матери и смотрела в тень позади них. Я увидела, как она повисла на локте матери и указывала в темноту. Часы пробили, и теперь я была достаточно близко.

Я была достаточно близко, чтобы услышать ее высокий голос. Ее отец уставился на меня удивленно, так как я отвлекала их, многократно выкрикивая имя Эдварда.

Старшая девочка хихикнула и сказала что-то своей матери, снова нетерпеливо указывая в тень позади них.

Я пробежала вокруг отца — он едва успел убрать ребенка с моего пути — и скользнула в тень позади них, когда часы пробили по моей голове.

— "Эдвард, нет! " Я кричала, но мой голос был потерян в реве перезвона.

Теперь я его видела. И я видела, что он не видел меня.

Это был действительно он, на этот раз настоящий, а не галлюцинация. И я поняла, как ошибалась на его счет, я никогда не понимала, каково ему тоже.

Эдвард стоял, неподвижно как статуя, всего лишь в нескольких шагах от начала переулка. Его глаза были закрыты, под ними были фиолетовые круги, его руки раздвинуты в стороны, его ладони подняты кверху. Его выражение лица было очень спокойным, как будто он мечтал о приятных вещах. Мраморная кожа его груди была обнажена, лишь на ногах находилась небольшая груда белой ткани. Свет, отражающийся от тротуара площади, смутно мерцал на его коже.

Я никогда не видела ничего

более красивого, даже, когда я бежала, задыхаясь и крича, я могла это оценить. И прошлые семь месяцев не означали ничего. И его слова в лесу не означали ничего. И не имело бы значение, если он не хотел меня. Я никогда не хотела бы никого другого, независимо от того, как бы долго я прожила.

Часы пробили, и он сделал большой шаг к свету.

— "Нет! " Закричала я. "Эдвард, посмотри на меня! "

Он не слушал. Он немного улыбнулся. Он поднял ногу, чтобы шагнуть на залитую солнцем дорожку.

Я настолько сильно в него врезалась, что меня с силой отшвырнуло к земле, если бы его руки не поймали бы и не удержали бы меня. Ято лишило меня дыхания и откинуло назад мою голову.

Его темные глаза медленно открылись, после того, как часы пробили снова.

Он смотрел на меня вниз с тихим удивлением.

— "Удивительно, " сказал он, своим изящным голосом, полным удивления.

— "Карлайл был прав. "

— "Эдвард, " я пробовала выдохнуть, но мой голос не имел никакого звука. "Ты должен вернуться в тень. Ты должен двигаться! "

Он казался смущенным. Его рука мягко провела по моей щеке. Он, казалось, не замечал, что я пробовала удержать его. Я, возможно, сейчас своими действиями в стенах этого переулка совершала самый важный прогресс в том, что делала. Часы пробили, но он не реагировал.

Это было очень странно, так как я знала, что мы оба были в смертной опасности. Однако, в тот момент, я чувствовала себя хорошо. Цельно. Я могла почувствовать, что сердце забилось в груди, кровь горячо запульсировала и снова побежала по моим венам. Мои легкие глубоко наполнились сладким ароматом, который источала его кожа. Как будто никогда не было никакой раны в моей груди. Я была цельной — не излеченной, но как будто и не было никакой раны никогда.

— "Я не могу поверить, как быстро это произошло. Я не чувствовал их так долго — они очень хороши, " размышлял он, закрывая глаза снова и прикасаясь губами к моим волосам. Его голос был подобен меду и бархату. "Смерть, что сосала мед вашего дыхания, не имела никакой власти на вашу красоту, " пробормотал он, и я узнала реплику Ромео в могиле. Часы совершали заключительный перезвон, "Ты пахнешь точно так же сладко, как и всегда, " продолжал он. "Так что возможно это — ад. Я не волнуюсь. Я приму это. "

— "Я не мертва, " прервала я его. "И ты тоже! Пожалуйста, Эдвард, мы должны двигаться. Они могут быть уже близко! "

Я боролась в его руках, и его брови поднялись замешательстве.

— "Что происходит? " спросил он вежливо.

— "Мы еще не мертвы,! Но мы должны уйти отсюда, уйти от Волтари—"

Понимание стало проблескивать в его лице, когда я это говорила. Прежде, чем я закончила, внезапно он отдернул меня далеко от края тени, легко прислоняя мою спину к краю кирпичной стены, и отодвигая далеко в переулок. Он широко расставил руки, приготовясь меня охранять.