Новосёлы
Шрифт:
– Ничего, ничего… – отстранил он их рукой, силясь вздохнуть поглубже; достал из кармана пиджака стеклянную трубочку с какими-то таблетками. Вытряхивал их на ладонь, и руки дрожали. Бросил одну или две в рот. А когда прятал трубочку, уже в нагрудный кармашек, погладил то место, где сердце.
– Так скоро… Не думал, что так скоро всё это может случиться… Как же так, «артековцы»? Я же вас просил-умолял…
Мы стояли всей компанией и молчали.
Жора пробормотал:
– Провалиться на этом месте, если мы… ещё…
И
– Вот сюрприз будет родителям! Вот обрадуются! Спасибо, внучек, утешил бабушку… А каков сам, как замызгал школьный костюм! В чём ты завтра в школу пойдёшь? Если и постирать, то где высушишь? Батареи ещё холодные, не отапливается квартира… – Перевела дыхание и опять: – Из-за тебя Маринку опоздала забрать! Может, ушла сама, шатается где-то по городу… О, горе-горькое! О, несчастные родители! О, несчастная я! У людей дети как дети – сидят, уроки делают, а он всё погибель свою ищет…
– Я в школе письмо и математику сделал. Осталось только стихотворение выучить, – сказал я.
– На переменках царапал?! – споткнулась бабушка на ровном месте. – Дома в спокойной обстановке делаешь уроки – и такую грязь в тетрадках разводишь. Представляю, что ты там на переменке намазал! Всыплет тебе отец, ну, всыплет!..
У крыльца она отдала мне ключ, подтолкнула в спину:
– Бегом домой! Я сейчас приду.
Я зажал ключ в кулаке, вошёл в подъезд. Но только для того, чтоб поставить под почтовые ящики портфель, – и сразу назад.
Медленно шёл из-за дома дядя Левон. Еле ноги передвигал. Длинные рейки держал под мышкой, короткие – за шпагат, в руке. Мне казалось, что они клонят его чуть не до самой земли. Я подбежал, забрал те, что короче.
– Что это будет, Левон Иванович?
Дядя Левон шёл и ничего мне не отвечал. Тогда я опять спросил.
– И ты думаешь, мне охота с тобой разговаривать? Абсолютно нет… Потеряли моё доверие – и весь сказ. Хлопца чуть не загубили…
Мои рейки показались тяжёлыми-тяжёлыми, будто их сделали из железа…
– Недолго же вы походили в «артековцах»… А я-то думал, с этими ребятами можно много сделать, хорошие подобрались мальцы…
И тут со мной что-то произошло. Я ткнулся в живот Левона Ивановича и весь затрясся от плача. Я задыхался, словно меня самого завалило землёй, горло сдавило… Слезы лились струями.
– Ну-ну-ну… Ну-ну… – поглаживал мне плечи Левон Иванович. – Вишь, как тебя… Да-а, браток… Жизнь – штука серьёзная. Заглянет в глаза смерть, и горюешь: «Эх, не так жил! Мало сделал!» А исправить что-нибудь уже и поздно… Но у вас-то вся жизнь впереди. Будете больше думать – всё будет хорошо. На то и голова человеку дана…
Мы поднялись к двери с номером двадцать восемь. Левон Иванович никак не мог отдышаться. В таком состоянии я никогда
– Спасибо… дружок… Знаешь, что это будет? Ширма для кукольного театра. На том деревообрабатывающем комбинате сделали мне, выстругали… А смастерим сами… Не обижаются они за ту мою проборку… Пойду завтра, если всё будет хорошо, по магазинам. Надо материал для ширмы подобрать… Ага, а с пластилином как у вас? Есть уже? Нужно каждому иметь коробки три…
Я хотел внести короткие рейки в квартиру, но Левон Иванович не разрешил.
– Не надо сегодня заходить, нездоровится мне что-то… Через день-два я вас всех позову. Пьесу почитаем, куклы придумаем, может, и лепить начнём.
Я попрощался.
У двери подъезда встретился с заплаканным Павлушей. Что заплаканный, я не удивился. Я сам, наверно, ещё не просох. Удивился другому – почему он не дома?
– Ключ потерял… – показал он мне ту леску, что была привязана к поясу. Концы её скручены, как витки пружины. Развязалась…
– А ты искал?
– Везде искал… И под грушей, и на берегу, и песок разгребал…
– Пошли к нам, обождёшь, пока твоя мать придёт.
– У… у мамы нет другого ключа, она не откроет квартиру. Последний ключ… Собирались в мастерской заказать, а теперь и заказывать не с чего.
Как некрасиво плакал Павлуша! Выпятил нижнюю губу, как будто передразнивает кого-то.
– У-у… Уроки не выучу. Портфель в… в квартире…
Я вздохнул всей грудью. Ну и день сегодня дурацкий!
И что тут посоветуешь, чем поможешь? Позвать разве всех – и Жору, и Серёжу, ещё раз поискать везде?
Но хорошо искать, если хоть примерно знаешь, где потерял. А Павлуша и к рабочим бегал, и на грушу лазил, и за Васиной мамой ходил. В овраг только, кажется, не спускался… Нет, был и в овраге! С самого начала, когда ещё совещались, что кому делать. Правда, ключ тогда у него висел на поясе, я хорошо помню.
Я положил свой ключ в карманчик рубашки – хоть бы самому не потерять! У нас не последний, но придётся торчать под дверью, пока мама или папа не придёт.
Пошли с Павлушей к Серёже на первый этаж. Надо всё-таки всем собраться, надо поискать! Но Серёжу загнали в ванну, и он не смог выйти к нам. Повёл Павлушу на пятый этаж, к Жоре – нет Жоры, послали в магазин за хлебом…
– А зачем он вам? Мало ещё сегодня нашкодили? – Жорин отец оглядывал нас, дверь не закрывал. Он был очень похож на Жору! Такое же лицо широкое и глаза узкие.
– Павлуша ключ потерял. А у них больше нет ключей, – сказал я. Павлуша не мог говорить, он опять выставил дрожащую губу, зашмыгал носом.
– Новый замок есть? Поставим за пять минут. Только дверь жалко – придётся долбить.
– Нету!.. – Павлуша повернулся и медленно побрёл вниз, завывая на всю лестницу.
Жорин папа постоял немного, глядя вслед. Дверь не закрывал, над чем-то раздумывал.