Новые кошки в доме
Шрифт:
Так что кран продолжал капать, а снаружи ударил мороз. И продержался две недели — такой сильный, что канализационный отстойник лишился стока, промерзшего насквозь, а капли мало-помалу его переполнили, вода пошла по трубам назад и проникла в дом.
Обычно отстойники выбрасывают излишки из-под крышки смотрового колодца. А в коттедже они изливались под полом гостиной. Когда мы перестраивали коттедж, то перенесли ванную с первого этажа на второй, водопроводчик закупорил старые трубы недостаточно надежно, и, когда сток засорялся, вода поднималась по ним. Когда это произошло в первый раз, Чарльз загерметизировал главную трубу, даже не подозревая, что остальные трубы не закупорены, как следовало бы. Однако, когда в воскресный вечер я заметила большое влажное пятно на ковре, мне сразу стало ясно, что произошло. На
Ладно, завтра надо будет этим заняться, подумала я, чувствуя себя мастером на все руки. Сменить прокладку крана, вызвать цистерну, чтобы откачать отстойник, снять плитки, загерметизировать трубу… Как все просто выглядело, пока не наступило утро, когда запорный кран отказался завинчиваться. Ему тоже требовалась новая прокладка. Кран продолжал капать — я ведь не могла развинтить его, не отключив воду. Жена местного водопроводчика сказала, что он совсем замучился — всюду трубы полопались, и сможет выбрать для меня время не раньше чем через неделю. Цистерну для откачки прислать смогут только во вторник, сказали мне в ответ на мой звонок. В водопроводной компании, куда я позвонила от отчаяния, мне сообщили, что кранами внутри помещений они не занимаются, но могут дать мне телефон водопроводчика из своего списка.
Я ему позвонила, и его вдова сказала, что он скончался шесть лет назад, и у нее у самой трубы замерзли, и водопроводчика она ждет уже неделю. Тут у меня на душе стало тревожно. Особенно, когда я поставила ведро в мойку под кран и установила, что в час из него накапывает два галлона, то есть сорок восемь галлонов в сутки, не считая той воды, которую расходую я. Неудивительно, что отстойник переполнился! Я надела на кран длинный кусок шланга и вывела другой его конец на заснеженную лужайку. Так вот и дождусь водопроводчика, решила я. И можно не возиться с ведрами.
Поскольку он был много шире крана, на кран я натянула спусковой шланг старой стиральной машины, спустила его за край мойки и всунула в длинный шланг, чтобы капли стекали в него беспрепятственно. И вечером безмятежно села перед телевизором, похваливая себя за находчивость. Только для того, чтобы в девять часов пойти на кухню и увидеть, что ее пол залит водой. Конец шланга на лужайке вмерз в снег, под тяжестью накопившейся воды его конец в кухне сорвался со шланга от стиральной машины, и капли начали аккуратно падать на пол.
Я вытерла воду, а под кран снова подставила ведро. И спать в эту ночь я не легла, а продремала ее в кресле с Шани и Сафрой на коленях и с кухонным таймером на столике рядом, сигналившим каждый час. Чуть он включался, мы втроем извергались из кресла, как лава из Везувия, Шани удирала под диван, а я тащилась на ледяные просторы лужайки, чтобы опорожнить ведро. Жизнь достигла низшей точки.
Впрочем, нет. Ее она достигла на следующее утро, когда позвонили те, кому предстояло опорожнить отстойник, и сообщили, что от перегрузки их машина вышла из строя и в лучшем случае они приедут в среду. Я снова позвонила в водопроводную компанию, они выразили сожаление, но водопроводчика мне надо найти самой. Однако они могут дать мне номер… Тут я напомнила им о номере шестилетней давности, которым они меня уже любезно снабдили, и мне был предложен иной вариант. Мне могут прислать человека, который отключит мою трубу от главной трубы, пока я не найду водопроводчика… Да что угодно, благодарно прорыдала я в трубку. Еще ночь каждый час таскать наружу полные ведра у меня уже не осталось сил.
Их человек явился во второй половине дня, долго искал запорный кран, который должен был находиться где-то подо льдом с наружной стороны садовой ограды, и в процессе поисков свалился в ручей. Притоптывая промокшими ногами, он тоже предложил иной вариант и за пару минут сменил прокладку кухонного крана — она случайно нашлась у него в машине, сказал он, затем обещал найти запорный кран компании, когда потеплеет, и умчался на предельной скорости, чтобы обсушиться. Я, пошатываясь, вошла в гостиную и уставилась на причину всех этих ужасов, а он, подергивая лапами, мирно растянулся в уютоложе, уткнув голову в живот Шани. Нет, этому никто не сможет поверить, решила я.
ГЛАВА
С приходом весны в долине зацвели желтые нарциссы. Огромное золотое их полотнище укрывало склон напротив, там, где мы с Чарльзом посадили их много лет назад. Море более бледной дикой разновидности колыхалось на лугах за коттеджем, где была похоронена Аннабель, и в лесу Ризонов дальше по дороге. Это место называлось Долиной Нарциссов еще до нас, и люди все еще приходили полюбоваться цветами, а заодно поглазеть на Сафру, пронзавшего их своим шерлок-холмсовским взглядом с внутренней стороны калитки.
И тайну человека в широкополой шляпе раскрыл именно Сафра. Наш таинственный посетитель появлялся теперь даже чаще. В субботу и воскресенье он, казалось, непрерывно ходил туда-сюда по дороге, и тут мне в голову пришла идея: он, конечно, слышал про Долину Нарциссов и либо был поэтом, либо надеялся, что его сочтут поэтом. И была готова побиться об заклад, что носом он утыкается в томик Вордсворта, и, может быть, именно в «Желтые нарциссы». Ну и, конечно, в одно прекрасное утро Саф протиснулся под калиткой, промаршировал к нему и вопросительно уставился на шляпу. Тот, горбясь над книгой, увидел Сафру у своей ноги и нагнулся погладить его, захлопнув книгу. На корешке позолоченные буквы гласили: «Стихотворения Вордсворта», о чем я и сообщила Лилии, едва он ушел. Значит, он действительно поэт или увлечен поэзией, а вовсе не переодетый шпион, как утверждал Фред Ферри, едва заходила речь о таинственном незнакомце. Но за какими объектами можно было тут шпионить? На этот мой вопрос Фред загадочно сообщил: «А во время войны на Черном холме зажигали ложные огни». При чем тут были эти огни, я не поняла, но Фред всегда был склонен к драматизированию.
Я взялась за сад — пропалывала бордюры, скашивала траву. Я часами возилась возле кошачьего домика, а Сафра внимательно наблюдал из угла вольеры, как я орудую лопатой. Он понимал, чем я занималась, и каждый день, когда, кончив работаться выпускала их, он сразу мчался к барьеру и лично выкапывал огромную яму. Что никакого труда не составляло, поскольку копал он в земле, которую я разрыхлила, но Сафра предпочитал обходиться без лишних усилий. Иногда он орошал готовую яму, а иногда выкапывал ее только в подражание мне. Шани, которая, по-моему, не вырыла ни единой ямки (благовоспитанные девочки ВСЕГДА пользуются ящиками, утверждала она), обычно шла прямо по дорожке в коттедж, пока он изображал землекопа. Но вот однажды она сознательно пошла в другом направлении — по дорожке мимо него в сторону гаража. Он прекратил работу, уставился на Шани, бросил свои раскопки и поплелся за ней. Но на краю лужайки опомнился, пошел назад и принялся углублять яму - он всегда считал, что копать следует по меньшей мере до глубины в полноги, — но тут она соблазнительно прошествовала назад мимо него. Он продолжал копать, не спуская с нее глаз, и был настолько загипнотизирован, что начал следовать за ней, как миниатюрный плуг, выворачивая лапами землю.
Иногда меня одолевали сомнения, а в своем ли он уме? Ямы он для себя выкапывал необычно глубокие, но после того как он посиживал на них, устремив взгляд вдаль, погруженный в Высокие Думы, они оказывались полными до краев, точно миниатюрные пруды. Посиживал… но, видимо, яма должна была точно соответствовать его заду, если же нет, как случалось иногда, он отходил в сторону и выкапывал новую. Он мог бы написать руководство «Рытье ямок для кошек», показав себя специалистом из специалистов.
Как всегда одурманенная кошками, я примерно через неделю снова поехала в Лондон на заседание Клуба сиамских кошек. Это значило встать пораньше и поехать на машине в Бристоль, чтобы успеть на утренний лондонский поезд. И не просто пораньше, а очень рано, чтобы погулять с кошками в саду, не то они вывернули бы все шкафы в спальне к моему возвращению. Было пятнадцать минут седьмого, я открыла дверь, чтобы вывести их, и чуть не выпрыгнула из резиновых сапог от изумления: во дворе расхаживали, точно люди на ярмарке, великолепный фазан и десять фазанок.