Новые люди. Том 2
Шрифт:
– Ты хочешь увидеть своего наглого пажа? Тогда не ерепенься. Так или иначе, ты все равно будешь моей. Я влюблен. Тебе стоит ответить мне взаимностью, гауптман Анна.
– Ты отпустишь его? – перешла на «ты» Анна.
– Сразу после свадьбы. Я знал, что ты согласишься. Волшебная искра страсти пробежала между нами. Я загорелся от первого же твоего взгляда. Ну, прижмись же ко мне.
– Меня будут искать, граф. Ты не боишься этого? Гнева ярла?
– Будут искать девицу, а найдут мою жену. Кто скажет слово против благородного человека, воспылавшего непреодолимой страстью и совершившего все по обычаю.
Анна сжала зубы и постаралась думать только о вальтере и о том, какое выражение будет на лице графа, когда она всадит в его живот пулю.
– Вот и сладили, – проворковал жених и ласково прикусил ей ушко. Анна отчаянно сжала птичье навершие на своем мече. – Эй, бездельники, – вдруг заорал он, вставая на стременах во весь рост. – Скачите вперед, готовьте пир! Сегодня же будет свадьба!
А замок был красив. Он был не такой большой, как твердыня Капертаума, не было высоченных башен над руслом реки. Но он был очень гармоничен. Белые известняковые стены, терракотовые крыши, два моста, один за другим. Синее озеро и дорога через фруктовый сад.
Даром времени никто не терял. Словно обитателям этого мира был отпущен совсем короткий век и они ежеминутно помнили об этом. Анну сразу отвели в дальнюю комнату наверху. Передали в руки краснолицей матроны с объемной фигурой и выдающимся бюстом.
Две девушки споро раздели пленницу, тихонько посмеиваясь над ее штанами. Это было чудно, но Анна больше была обеспокоена судьбой своего оружия. Ее заверили, что все будет в целости и сохранности. А мужскую одежду служанки обещали залатать и постирать. Она успокоилась, только когда пояс с мечом и пистолетом положили на лавку перед ней.
Принесли широкий медный таз. И Анна не стала артачиться. Не стоило отказываться от купания – после прошедшей ночи она была как поросенок. Девушка встала ногами в теплую воду. Служанки принялись обтирать ее тело мокрыми губками. Вот это было реально странно, словно она была ребенок или беспомощная. Но девушки воспринимали это как должное. Намыливали усердно. Затем ее обдали из кувшина, одна служанка встала для этого на стульчик. Вода пахла хорошо.
Принесли белое хрустящее платье. Анна, каждую секунду искавшая выход из этой западни, не могла не ахнуть. Это было чудное платье. Везде нашиты серебристые капли жемчужин. Пышные рукава-фонарики, серебряные пуговички. Может, немного старомодное, но очень славное… Только вот сбежать в нем будет сложнее. С этим шлейфом… Ладно, ничего… Она его только примерит. Из чистого любопытства. Лишь ее оставят одну хотя бы на пятнадцать минут, она скинет его и рванет искать Франца.
Платье оказалось великовато. Швеи уже были наготове и принялись подбирать юбку внизу и перешивать крючки на спине. Анне поднесли зеркало на бронзовой ручке, но оно было чуть больше ладони, что там можно увидеть? Кусочек лифа, плечо… Одно расстройство, даже не полюбуешься на себя такую красивую. И фотографий в мобильнике не останется.
Появились туфельки, тоже беленькие, атласные. Они были впору. Подняли край юбки и шелковыми лентами привязали их к щиколоткам.
Матрона, руководившая процессом, тяжело опустилась перед Анной на колени, поставила на пол шкатулку. В ней оказались браслеты, расшитые бисером. По кругу крепились маленькие колокольчики.
– Это еще зачем? Как корове. Они же будут звенеть при каждом шаге.
– Вот еще новости, без этого никак, колокольчики страсти, – возмутилась распорядительница. – Муж снимет их с тебя утром.
«Муж!» – Анна прикусила губу.
Дальше все опять завертелось в бешеном ритме. Никаких пятнадцати минут у нее не было. Не было даже двух. Появился конвой или эскорт. Мальчики в белых курточках, белых плащах и красных беретах. Этакие мухоморчики.
Ее взяли за руки и вывели в дверь. Она только оглянулась посмотреть с сожалением на свой пояс. Эх, вальтер!
Спустились по ступенькам, и пажи заняли место за ее спиной.
Перед выходом мальчишки придержали ее за шлейф. Они ожидали сигнала. Потом кивнули – можно, пора… Анна осторожно вышла через арку. Навстречу ей раздался дружный рев одобрения. С балкона заорали медные трубы. Граф с грохотом отодвинул стул во главе пиршеского стола и пошел к ней. Он демонстрировал искреннее нетерпение жениха.
– Вот моя лебедушка, – крикнул он и схватил Анну за руку. На ее ногах предательски звякнули дурацкие колокольчики.
Граф обернулся вокруг, ища кого-то.
– Где этот треклятый служитель Ураш? Сюда его. Пусть начинает обряд!
– Как? Уже? Так скоро? А где мой оруженосец? – При каждом шаге Анны раздавался тонкий звон.
Подвыпивший жених потащил ее к возвышению, за которым стояло изваяние красной собаки. Точь-в-точь Тобби ее хозяйки Ковальчик. Только масть другая.
Из-за портьеры торжественно вышел высокий парень с бритой головой. Над глазами у него были нарисованы красные брови. Он поднял руку вверх, и зал затих.
Все ждали. Анна тоже отчего-то затаила дыхание. Вдруг откуда-то сверху на них упал красный луч света. Служитель закричал что-то заполошным голосом и закатил глаза. Воздел руки и облил их головы пряной жидкостью из плошки. Затем он извлек из рукава длинное полотенце. Как уличный фокусник. Этим полотенцем он опоясал их с графом. Напевая какой-то речитатив, он завязал вышитые концы узлом.
– Да здравствует их светлость граф Максимилиан Несельграде и графиня Анна Несельграде. Да не оставит их создатель без потомства!
– Нет! Не оставит! – заорали гости. Зазвенели кубки над столом.
«И все, – думала Анна, – теперь я жена этого опасного живодера? Ну нет. Пусть как угодно будет по их законам и пусть думают что хотят, но для меня эта дребедень ничего не значит, и моя настоящая свадьба, когда она случится, будет только с моего согласия и на моих условиях».
Свадебный пир начался еще до появления Анны. Граф со своими гостями уже давно сидел за столом. Пока невесту готовили к выходу, они здесь времени не теряли. Перед девушкой стояло блюдо, с которого на нее печально смотрел поросенок с яблоком в пасти. От него осталась только несчастная обжаренная голова. Еще дальше привставший детина в каракулевой шапочке и стеганом жупане скручивал вопросительную шею лебедя. Птица, наверное, была главным украшением стола. На полу рядом с Анной стояла ваза, наполовину заполненная костями. В воздухе висел гул пьяных голосов. Был уже тот момент, когда все говорили со всеми.