Новые мифы мегаполиса (Антология)
Шрифт:
Я посмотрел на нее. Светлана помолчала секунду, потом опустила глаза:
— Береги себя.
На третий этаж, в кабинет Гесера, я вбежал как сумасшедший. Учитывая, что я размахивал книжкой про детство замечательных Иных, я, наверное, выглядел как человек, обнаруживший в «Буратино» зашифрованные пророчества на двести лет вперед, отчет о встрече с инопланетянами, рецепт средства от насморка и неприличный акростих в начале второй главы.
— Где пожар? — спросил Гесер.
Он сидел на краю стола, а в его кресле развалился мальчишка-пророк. Кресло пацану было, мягко говоря, просторно. Судя по тому, что сидел Кеша в неумелом подобии самой простой позы для медитации, Гесер пытался научить его контролировать свой дар. Больше тут никого не было.
— Тигр! — выкрикнул я.
— Он еще далеко, — спокойно ответил Гесер. — Полагаю, что у нас есть время до утра.
Тигр, тигр, жгучий страх, Ты горишь в ночных лесах. Чей бессмертный взор, любя, Создал страшного тебя? В небесах иль средь зыбей Вспыхнул блеск твоих очей? Как дерзал он так парить? Кто посмел огонь схватить? Кто скрутил и для чего Нервы сердца твоего? Чьею страшною рукой Ты был выкован — такой? Чей был молот, цепи чьи, Чтоб скрепить мечты твои? Кто взметнул твой быстрый взмах, Ухватил смертельный страх? —продекламировал я.
— А мне больше нравится перевод Степанова, чем Бальмонта, — ответил Гесер. — Тогда окончание звучит так:
Кто ужасный млат вздымал? Кто в клещах твой мозг сжимал? А когда сошел на нет Предрассветный звездный свет — Неужели был он рад, Встретив твой зловещий взгляд? Неужели это был Тот, кто Агнца сотворил?Кеша, открыв глаза, с недоумением смотрел на нас. Нечасто в наши дни увидишь, как двое взрослых мужиков начинают читать стихи. Потом снова закрыл глаза. Какая старательность, потрясающе!
— И в чем разница? — мрачно спросил я.
— Если верить этому переводу, у нас есть время до утра, — пояснил Гесер. — А вот Бальмонт появление Тигра относит к вечеру:
В тот великий час, когда Воззвала к звезде звезда, В час, как небо все зажглось Влажным блеском звездных слез, — Он, создание любя, Улыбнулся ль на тебя? Тот же ль он тебя создал, Кто рожденье агнцу дал?— Вы все знаете, — сказал я. — Пророк Эразм Дарвин. Единственный пророк, ускользнувший от сумеречной твари.
— Я не знаю, — просто ответил Гесер. — Есть такая версия. Но я считаю ее поэтической вольностью, отражением каких-то обычных свар между Светлыми и Темными Ирландии.
— Тигр — это кто-то вроде Зеркала? — спросил я.
— Нет. Вовсе не каждого пророка преследуют сумеречные твари. И их вовсе не заботит баланс сил между Дозорами. Если… если верить легендам… они пытаются предотвратить произнесение пророчеств, которые предвещают неслыханные беды и катастрофы. И уничтожают всех, кто стоит у них на пути…
— Вы знали, — сказал я. — Вы все знали, Борис Игнатьевич…
— Да не знал я! — буркнул Гесер. — Что я тебе, компьютер, все помнить? Завулон намекнул про сумеречных тварей. Я ничего подобного не слышал, но сделал хорошую мину при плохой игре… якобы понимаю, о чем речь. Дал команду аналитикам, они прочесали базы данных и полчаса назад выдали мне вот эту же самую книжку… плюс две странички анализа и версий… Это Толик тебе скинул информацию? Я его премии лишу до конца столетия!
— Никто мне ничего не выдавал, — заступился я за приятеля. — Надя читала эту книжку по внеклассному чтению, пришла с вопросом. Я прочитал. Дальше… дальше догадались всей семьей. Про Эразма, про Блейка, про тигра…
— Видимо, к Эразму сумеречная тварь приходила не в образе человека, — усмехнулся Гесер. — А он потом что-то рассказал приятелю, который хоть и не был Иным, но их видел…
— Борис Игнатьевич, надо просить о помощи Инквизицию, — сказал я. — Если это все верно, то мы перед тигром…
Гесер не дал мне закончить.
— Они отказали, Антон.
— Что? — растерялся я.
— Рекомендация Инквизиции — не вступать в конфликт, предоставить Тигру возможность забрать мальчика.
Он первый раз произнес слово «тигр» так, что оно прозвучало как имя.
— Но он же… — Я покосился на Кешу.
— Да, Тигр его убьет, — кивнул Гесер.
— Борис Игнатьевич!
— Мальчик не слышит, — успокоил меня шеф. — Я поставил завесу. Просто ради того, чтобы наши голоса ему не мешали.
— Гесер, так кто он — Тигр?
— Никто не знает, Антон. Уж больно редкая тварь. Либо пророк успевает сказать свое главное пророчество и Тигр от него отступает. Либо… либо он убивает пророка и уходит. Полагаю, потому они так редки, пророки. Он обычно находит их раньше, чем мы.
— Что такое главное пророчество?
Гесер вздохнул. Демонстративно посмотрел на часы. Потом указал мне на одно из кресел, сам сел рядом. Покосился на Кешу, погрозил тому пальцем. Мальчик снова закрыл глаза.
— Самое первое пророчество, которое произносит пророк, вступая в силу, называется главным. Оно может быть очень важным, а может — и совсем пустяковым. Но есть такая… такая версия… тут мы вступаем на очень зыбкую почву, Антон.
— Не тяните.
— Есть версия, что первое пророчество — это не предсказание реальности, а ее изменение. А есть и другая… что изменить будущее, конечно, пророк не способен. Но он выбирает одно из возможных течений реальности, проявляет его и… и фиксирует. Выражаясь языком фотографов.
— Уже и фотографов-то таких нет, кто проявляет и фиксирует, — пробормотал я. — То есть Тигр предотвращает первое пророчество, потому что если оно будет ужасно — то оно и случится?
— Ну да. Вот предскажет мальчик третью мировую — она и произойдет. Предскажет падение астероида размером в пару километров — тот свалится…
— Но то, что он говорил мне в аэропорту…
— Не пророчество. Предвестники. Пророчество он должен сделать теперь, после инициации. Обычно — в первые сутки. Иногда в первые часы.