Новые россы
Шрифт:
Дивизия, находясь в составе пятой армии, сражалась под Киевом уже более месяца. Месяц таких напряженных боев, в каких ей довелось участвовать, — это, безусловно, целая академия для каждого солдата. Но это был в основном период обороны, контратак, небольших отступлений. И вот теперь сильно потрепанным частям дивизии было приказано организованно отойти за Днепр, на его восточный берег, так как над войсками, оборонявшими Киев, нависла угроза окружения.
Командир стрелкового полка подполковник Климович Алексей Аркадьевич, получив в штабе дивизии исчерпывающий инструктаж о маршруте отхода и промежуточных рубежах обороны, возвращался в полк
Нет, подполковник Климович Алексей Аркадьевич не был трусом или паникером, он знал, что надо делать, жизнь уже не раз испытывала его. Просто это было очередное испытание на мужество, на умение командира взять на себя ответственность и справиться с поставленной задачей при минимальных потерях. Он был настоящим офицером, еще той, царской закваски.
Прибыв на КП полка, обговорив все необходимые детали предстоящей операции по передислокации полка с новым начальником штаба капитаном Бондаревым и комиссаром полка старшим политруком Фридманом, Климович приказал вызвать к себе командира первого батальона.
— Разрешите, товарищ подполковник. Командир первого батальона старший лейтенант Сластин по вашему приказанию прибыл.
— Заходите, товарищ старший лейтенант, присаживайтесь. Получен приказ командующего армией на отвод армии на восточный берег Днепра. В том числе и нашей дивизии.
— Это как же так, Алексей Аркадьевич, сдаем позиции без боя? Ведь мы же еще можем здесь держаться и немцам дать прикурить. Они уже почти выдохлись. Никаких действий, подтверждающих их наступление, не совершают.
— Это на нашем участке такая обстановка. А на флангах армии сложнее. Противник пробивается с юга к Киеву. Армия может оказаться в котле. Поэтому, чтобы спасти армию от окружения, Главнокомандование приняло решение отвести ее на левый берег Днепра и создать там рубежи обороны.
— Это что, сдаем Киев?
— Нет. Киев будет наш. Просто, как говорили во времена Первой мировой, выравниваем фронт.
— А когда выдвигаемся?
— Приказано сегодня с наступлением темноты нашему полку сняться с позиций и, совершая ночные марши, выдвинуться в район населенного пункта Горностайполь, а затем к переправе через Днепр у Окунинова. Перейдя на тот берег, занять позиции. На передислокацию дается пять суток. Но для твоего батальона, Михаил Сергеевич, отдельный приказ. Сколько в батальоне осталось личного состава?
— Вместе со всеми службами чуть больше роты, сто восемьдесят семь человек, три станковых и пять ручных пулеметов, два противотанковых орудия — сорокапятки, два миномета.
— Передаю под ваше командование еще три полковые пушки и три миномета. Также дополнительно получите и боеприпасы. Батальон будет прикрывать отход полка и всей дивизии.
Климович подсел поближе к комбату-один, немного помолчав, положил ему руку на плечо:
— Сколько вам лет, товарищ старший лейтенант?
— Двадцать четыре, товарищ подполковник. А что?
— На вас, дорогой мой Михаил Сергеевич, возлагается очень ответственная и трудная миссия. Когда немцы узнают, что полк ушел, они всей мощью ударят по вам. Вы должны продержаться минимум сутки. С завтрашнего утра начинайте по немцам плотный огонь, чтобы они думали, что мы собираемся наступать. Беспокойте их огнем весь день. С наступлением темноты покиньте позиции и скорым маршем направляйтесь вслед за полком. Желаю увидеть вас живым на том берегу Днепра. Все.
Климович поднялся и подозвал начальника штаба капитана Бондарева:
— Игорь Саввич, проведите с командиром батальона инструктаж о маршруте отхода и промежуточных рубежах обороны. Сообщите кодовые сигналы для радиосвязи и передайте мой приказ начальнику связи, чтобы в батальон выделили самую лучшую рацию и опытного радиста. Соберите командиров других подразделений и доведите до них приказ командующего армией. Подготовьте соответствующий приказ по полку об отходе. Сегодня ночью выступаем.
Бондарев и Сластин склонились над картой, лежащей на столе, а Алексей Аркадьевич вышел из блиндажа. Он не мог спокойно смотреть на комбата Сластина, в сущности, еще юношу, который и жизни-то толком не видел, но по воле войны из вчерашнего ротного стал командиром батальона. Климович понимал, что оставляет этого мальчишку и весь его батальон на верную смерть. Если противник узнает, что вместо целой дивизии против него стоит один неполный батальон, и начнет наступление, то от батальона никого не останется. Но войны без потерь не бывает. Так его учили еще в кадетском корпусе: лучше потерять малое, чем потерять все.
Лунная летняя ночь. Таинственные леса Припятского края. Что кроется в их дебрях, что ждет впереди?
Андрей оглянулся назад. Не отстало ли второе орудие? Ночью на лесной дороге такая темень, что дальше десятка метров ничего не видно. Нет, идут. Сзади фыркнула лошадь, послышался чей-то кашель и стук металла о металл. Вот уже третью ночь подряд их полк, минуя населенные пункты, идет по лесным дорогам Припятского края, останавливаясь на дневку в близлежащих лесах. Буквально час назад перешли через мост очередной речки, а сколько их уже позади! Но мосты трогать нельзя. Следом за ними будет ускоренным маршем двигаться первый батальон полка, оставленный в качестве заслона на прежних позициях, если, конечно, там еще кто-то жив.
При воспоминании об оставшемся батальоне у Андрея защемило сердце. С этим батальоном остался его лучший друг по училищу, такой же, как и он, командир противотанкового артиллерийского взвода лейтенант Костик Николаенко. Весельчак, балагур и любимец девушек. Как они там воюют, выдержат ли натиск фашистов? Когда после первого ночного марша они остановились на дневку в лесу, Андрей слышал далекую артиллерийскую канонаду. Там погибали его товарищи, давая возможность им выйти живыми из окружения.
Смог бы он оказаться на месте Костика и принять неравный бой, зная, что наверняка погибнет? Да, смог. И сделал бы это не задумываясь, лишь бы побольше уничтожить фашистов. Страх и растерянность первых дней войны уже прошли. Появился тот неоценимый боевой опыт, ради которого пришлось немало пролить своей и чужой крови. Из вчерашнего девятнадцатилетнего юнца за какую-то пару месяцев он превратился в зрелого мужчину — не по возрасту, а по увиденному в жизни. Увидел смерть друзей и врагов, его пытались убить, и он убивал. Один раз даже пришлось участвовать в рукопашном бою, когда на позицию прорвались немецкие пехотинцы. Тогда из его взвода в живых вместе с ним осталось только четверо, но всех прорвавшихся немцев они перебили. В плен никого не брали, даже пришлось добивать их раненых, так как пленных некому было сдавать. Не до того было.