Шрифт:
НАТАША КОЛЕСНИКОВА
Новые русские робинзоны
роман
Аннотация
Они,действительно, "новые русские", но робинзонами стали не по воле случая, а по злому умыслу. У Ильи Мамаева проблемы в бизнесе, огромные долги, кредиторы охотятся, того и гляди убьют. К тому же, супруга выгнала из дому. Заняв денег, Мамаев покупает "горящую" путевку в круиз по Юго-Восточной Азии, надеясь, что когда вернется, все образуется. На теплоходе он оказывается в одной каюте с богатой предпринимательницей Марией, которая специально так все устроила, скучно ей путешествовать одной. Оба они и попадают на необитаемый остров, который принадлежит кредитору Мамаева Баракину. Тот хочет, чтобы бывший инженер-строитель Мамаев построил ему коттедж - вручную. С этого и начинаются настоящие приключения, ибо присматривать за стройкой Баракин посылает свою невесту, взбалмошную и капризную девушку. А Марию, исчезновением которой озабочена вся элита России, отправляет на соседний остров к дикарям, где в неё влюбился местный вождь...
Непросто в России бизнесом заниматься, но так интересно, аж дух захватывает. Позанимаешься лет пять, станешь вроде бы уважаемым предпринимателем - и самые остросюжетные детективы покажутся скучнее Марселя Пруста. А романы ужасов Стивена Кинга станут добрыми сказками по сравнению с действительно жуткой сказкой про Колобка. Потому как мысль о лисе, которая рано или поздно сожрет тебя - это вам не оборотни и вампиры!
Но сегодня Илья Мамаев думал, что в бизнесе есть кое-что пострашнее сказки про Колобка. А именно - родная жена. Пока ты "на коне" - она самый преданный друг, самый близкий человек. Во всем помогает, советует - что купить в дорогом магазине, в какой театр следует пойти сегодня, в какой послезавтра, какие блюда выбрать в ресторане. Ну а если возникнут проблемы - дорогой, я же ничего не смыслю в твоих делах. Дорогой, ты меня достал уже своими ограничениями! Слушай, как же ты мне надоел, сил больше нету терпеть!
Илья Мамаев попал в полосу затяжного кризиса. Это как затяжной прыжок с паращютом - поневоле. Дергаешь за кольцо, а он все не раскрывается и не раскрывается.
Началось с того, что сразу три рефрижиратора сломались, и три вагона немецкой свинины превратились в три вагона тухлого мяса. Груз был застрахован, но страховщики кивали на железнодорожников, а те на страховщиков. И конца этим распрям не было видно. Потом ограбили магазин дорогой одежды, не столько унесли, сколько испортили, менты говорили - это антиглобалисты устроили погром. Какая разница, кто, убытки-то понес Мамаев! Чуит позже сторож на складе привел ночью даму. Выпил, осчастливил её любовью на ящиках с прокладками, а когда рассуждал о непередаваемом кайфе, не заметил, как потерял сигарету. Когда заметил, ящики уже горели. Теперь сторож под следствием за преступную халатность, но ущерб-то он вряд ли возместит! Но Мамаев и наезды бандитов пережил, и кризис 98-го года, занял денег и принялся восстанавливать реноме уважаемого бизнесмена. Почти восстановил, но тут возник человек с требованием вернуть долг. И деньги-то небольшие, какие-то десять тысяч долларов, да взять их было уже негде. Но человек, кстати, прежде покровительствовавший ему, был непреклонен. Пришел срок - плати. Мамаев и тут бы выкрутился, если бы...
Он стоял на кухне своей четырехкомнатной квартиры, стоял в одних трусах (костюм снял, а тренировочный надеть не успел, семейный вечер слишком бурно начался), и смотрел на жену.
Квартира была просторной, с дорогой испанской мебелью, с бронзовыми светильниками и картинами на стенах. На кухне плита итальянская, микроволновка, посудомоечная машина, холодильник и десяток бытовых приборов от кофеварок до ростеров, но что-то и в квартире, и на кухне, и во всей Москве Мамаев чувствовал себя неуютно.
– А мне надоело, надоело, надоело!
– кричала Людмила.
– Даже домработницу уволили! Я что, сама должна торчать у плиты?!
Красивая (плитка на полу, плитка на стенах), всем нужным и ненужным обеспеченная кухня не интересовала её. Понятно почему - Людмила была создана для театров, дорогих ресторанов и светских фуршетов. Пока на кухне хозяйничала домработница, все было нормально.
– Люда, успокойся, никто тебя не просит торчать у плиты,мягко сказал Мамаев.
– Просто у нас временные трудности, нужно как-то выпутываться. Не хочешь продавать дачу - не надо.
– Дача записана на мою маму!
– Хорошо-хорошо... Но мы можем продать какую-то мебель, домашний кинотеатр, тренажеры, твои сережки с бриллиантами, пару шуб, глядишь, и наскребем нужную сумму.
– Продадим мебель и будем спать на полу?
– с презрительной усмешкой спросила Людмила.
– Говорят, это полезно. А дачу и квартиру продавать не будем, надеюсь...
– Правильно надеешься. Свою машину не хочешь продать?
– И твою не хочу, но у нас же тут... есть, что продать. Верну долг, встану на ноги, опять купим, гарантирую. Осталось-то всего десять тысяч вернуть.
– Мне каждый день угрожают по телефону, обещают... надоело бояться, понял? Убирайся отсюда, решишь свои проблемы, приходи, может и успеешь!
Он знал об этом, понимал, что её не тронут, все же люди солидные, даже - знакомые, но все равно переживал, даже купил жене газовый баллончик и электрошокер. Постоянно звонил, а она - убирайся?
– Люда, ты это серьезно?
– А ты серьезно каждый вечер стонешь про свои проблемы?! Осточертело, понимаешь? Вали отсюда!
– Как - вали? Я же купил эту квартиру, обставил её, я же... растерянно сказал Мамаев.
– Люда, у меня, действительно, возникли проблемы, но мы должны вместе...
– Квартира оформлена на меня! И ничего продавать я не собираюсь, не для того покупала, понял?
Мамаев понял, что ждать помощи от самого близкого человека не следует. У неё пять шуб, самая дешевая из которых стоит три тысячи баксов, у неё есть драгоценности, которые он сам и покупал, но... Не отнимать же их? И уже не обида, а злость закипела в душе.
– Значит так, да?
– раздраженно сказал он.
– Так!
– Людмила схватила со стола тарелку, грохнула её о плитку пола, торжествующе посмотрела на Мамаева, будто разбитую склеила взглядом.
– А ты ещё не понял, да?
Он чувствовал, но не хотел ни понимать ни верить. Теперь понял.
– Ладно! Я уйду!
– Помочь собрать вещи?
– язвительно поинтересовалась Людмила.
– Я уйду без вещей! Я вообще уйду в одних трусах, пусть тебе будет стыдно!
– крикнул Мамаев.
– Не будет, не волнуйся!
Да, наверное, так и случится. Мамаев с тоской оглядел кухню, понял, придется уходить. Ее-то не тронут, а ему последний срок был сегодня утром. Надеялся, что хотя отсрочку получит на неделю-другую, но вместе этого пообещали кончить, если через час денег не будет. Не прямо так сказали, но он все правильно понял. Прошло уже три часа, вечер наступил, стемнело... Могут и пальнуть в окно. Еще Людмилу зацепят, идиоты...
И Мамаев побежал к двери.
Он правильно рассуждал, хоть и не знал, что в сквере, напротив его кирпичного дома, на сосне сидят два парня, у одного бинокль, у другого винтовка с оптическим прицелом.
– Не подходит, падла, к окну, - сказал снайпер, не отрывая взгляда от прицела.
– Подойдет, Вадик, никуда он, на хрен не денется, - сказал человек с биноклем.
– Вчера не подошел, и позавчера тоже. Достал он меня, Мишка, - мрачно сказал Вадик.
– А сегодня подойдет. Думаешь, мне приятно торчать тут, мерзнуть, на хрен? Пора кончать с ним.