Новые русские робинзоны
Шрифт:
– Поздно извиняться, Илюха. Давай вмажем. И я тебя выпущу. Извини, Мамай, сам понимаешь. Бери три тыщи и не обижайся. Чем могу, так сказать...
– Спасибо и за то, Саня.
Через десять минут Мамаев уже был в своей машине с тремя тысячами долларов, которые дал Антипов. Да ещё своих, последних. тысяча. Всего, значит - четыре. Мало для разговора с Баракиным, но больше просить было не у кого. Мамаев достал мобильник, набрал номер Баракина. Как ни странно, сегодня номер оказался не занятым. Впервые за последние два месяца.
– Иван Петрович? Четыре тыщи отдам хоть завтра, последние.
Он говорил с пасссажиром черного "Мерседеса", который, не соблюдая правил уличного движения, мчался по улицам ночной Москвы.
– Ну что ты, дорогой!
– ласково сказал в трубку Баракин.Я готов терпеть, сколько угодно. Проценты ты знаешь, так что я против тебя ничего не имею, желаю всяческого благополучия, так сказать.
То же самое Мамаев слышал от людей, которые звонили ему. Только смысл в тех разговорах был совсем другим. Проценты означали, что он подписывает обязательство, по которому сума долга каждый день увеличивается на сумму нынешнего долга. Не вернул сегодня утром десять тысяч - завтра утром должен вернуть двадцать, послезавтра тридцать и так далее. А когда он отказался, люди жестко пожелали "всяческого благополучия" на небесах.
– Иван Петрович, но мы же с вами...
– Извини, Илюша, разговор закончен.
И это были не простые слова, а определенный знак, "черная метка". Так хотелось послать старого пня, но он уже отключил мобильник.
– Ваня, у тебя опять какие-то дела?
– капризно спросила Анжела. Можно хоть сейчас...
Баракин наклонился, поцеловал девушку.
– Дорогая, все дела - только для твоего блага. Для того, чтобы ты имела все, что хочешь.
– Спасибо тебе, Ваня, - сказала Анжела, склоняясь к его коленям. Баракин блаженно зажмурился.
Мамаев подъехал к воротам двухэтажного кирпичного дома, вышел из машины, отворил их, загнал "Ауди" во двор. Да, этот участок в Кирборах принадлежал родителям Людмилы, прежде здесь, на двенадцати сотках стояли бытовка с газовой плитой и скрипучей койкой, и туалет на улице. Теперь же двухэтажный коттедж с подземным гаражом, теплой водой и теплым туалетом. Родители жены обожали тут жить все лето, но зимой все же перебирались в Москву. Мамаев точно знал, что на даче никого нет, поэтому и решил переночевать здесь. Подумать, как быть дальше. Баракин не хочет идти на уступки, приятели не хотят выручать его, дабы не навлечь гнев Баракина. Но какой-то выход из этой ситуации должен быть? Черт возьми, может предложить в качестве залога дачу? Убедить родителей Людмилы, они не такие стремные, как жена...
Мамаев загнал "Ауди" в подземный гараж, поднялся по лестнице в дом, включил свет в спальне. Достал постельное белье, бросил его на широкую кровать и задумался.
Люда сказала, что дачу могу спалить, правильно, могут, если узнают, что он здесь. А узнать об этом Баракину - раз плюнуть. Выходит, знают, могут спалить... вместе с ним. А вот хрен вам, дорогие! Хотите большой скандал, Иван Петрович? Вы его получите!
Мамаев оставил включенным свет в спальне, а сам спустился вниз, в подземный гараж. Лучше переночевать в машине и посмотреть, насколько серьезны угрозы Баракина. Ну а там... видно будет, что делать.
Он правильно поступил, хотя и не знал, что невдалеке от его дачи, принадлежащей родителям жены, сидят в синей "девятке" два парня - Мишка и Вадим. Мишка говорил по мобильнику, Вадим держал в руке "трубу" РПГ-19.
– Да, на даче, - говорил Мишка.
– Понял. Разговаривать вежливо? Именно - вежливо? Понял. Да, все есть, Будет сделано, можете не сомневаться.
– Думаешь, теперь не выскочит в трусах?
– спросил Вадим.
– Подумай лучше, как будем уходить. "Вежливо" - это крайние меры, дело нешуточное.
– Ну крайние, так крайние. Ты бы сказал, что загород стоит дороже. Отсюда смыться труднее.
– Снял бы его у дома, не было бы этих проблем, - с досадой сказал Мишка.
– А теперь... Заткнись и делай свое дело.
– Какие проблемы?
– А такие! Все нужно делать вовремя! Не можешь, так заткнись насчет надбавки!
– заорал Мишка.
– Если б ты не падал с дерева, не было бы этих проблем,сказал Вадим, поднимая ствол гранатомета.
– Так что - сам заткнись.
Баракин оторвал голову от атласной подушки, посмотрел на спящую рядом Анжелу, поцеловал её светлый локон, потом взял пульт и включил телевизор. Он уже знал, что акция состоялась, но конкретные результаты не известны. Телевидение может сообщить о них, оно теперь обо всем сообщает, нужно только смотреть и слушать.
– Сколько время, дорогой?
– спросонья спросила Анжела.
– Уже девять.
– Ты с ума сошел, будить меня в такую рань? Выключи!
– Если разбудил - извини. Можешь ещё поспать пару часиков. А я хочу послушать новости.
– Какие новости, Ваня?
– возмутилась Анжела.
– Да всякие... что в мире творится, что в стране нашей...
– ласково сказал Баракин.
– Да ну тебя...
Анжела спрятала голову под подушкой, но вскоре вынырнула оттуда, внимательно глядя на экран телевизора.
– Сегодня ночью в деревне Кирборы выстрелами из гранатомета был разрушен загородный дом предпринимателя Ильи Мамаева, - бесстрасно говорила дикторша.
– По чистой случайности хозяин дома не пострадал. Наши кореспонденты первыми оказались на месте происшествия и взяли у Мамаева интервью.
– Тебе эти происшествия интересуют?
– спросилаты Анжела.
Баракин выключил телевизор, встал с кровати, принялся одеваться.
– В этой стране невозможно смотреть новости с утра!раздраженно пробурчал он.
– Сплошный нападения, происшествия, никакого порядка, никаких толковых действий, сплошные идиоты кругом! Ни на кого нельзя надеяться!
Анжела усмехнулась, взяла пульт, включила телевизор. На экране Мамаев у ворот своего загородного дома. Выезжает на машине. Сам цел и невридим, машина тоже цела, За ним дом с разбитым окном на втором этаже и закопченой стеной. К Мамаеву подбегает журналистка с микрофоном.
– Скажите, Илья, это было покушение?
– Понятия не имею. Спросите у следователя, я ему рассказал все, что знал.
– У вас были враги?
– А у кого их нет? Но палить из гранатомета по дому - на такое способны лишь придурки. Таких врагов у меня нет.