Новые сказки не нашего времени
Шрифт:
– Спокойно! Это голографическая проекция! Хай-тек! Высокие технологии! – взывал он к подопечным, сам не понимая, что несёт.
Публика несколько успокоилась. Но когда зашевелился гигантский разящий Иисус на фронтальной фреске Страшного Суда, нервы не выдержали у всех. Народ во главе с экскурсоводом ломанулся в двери, на выход. Давка, крики, завывания… Гермес с удовлетворением наблюдал проносящуюся мимо толпу, лишь поднимал упавших старичков, чтобы не затоптали. Как наказывал отец: старость надо уважать.
Капелла опустела. Гермес подул на фрески, успокаивая их, и вышел через особую дверь прямо в собор Святого Петра. «Неплохо, – промурлыкал он про себя, направляясь через роскошно отделанные залы
Площадь Святого Петра встретила его дыханием дантова ада. В июле в Риме вообще очень жарко, а присутствие бога прибавило еще несколько градусов – энергия истекала из Гермеса, как пот из туриста. Сам он, впрочем, был свеж как огурчик. «Номер два», – сказал себе Гермес и взлетел на верхушку колонны в центре площади, накинув на себя облик Геракла. Без фигового листика, конечно, но из уважения к приличиям (всё-таки город, не музей) со шкурой немейского льва на бёдрах. Толпа внизу, не очень густая по случаю жары, притихла. Потом по толпе прошёл ропот, и кто-то запел христианский гимн. Кто-то с криком «Изыди, Сатана!» воздевал кулаки к небу. Гермес-Геракл лишь усмехнулся и принял вид Аполлона Бельведерского, только целого – с руками и с пенисом.
Два подростка внизу радостно завопили: «Классная голограмма! Хай-тек!» Гермесу это не понравилось. Опять! То, что он являет смертным – это не обман, а настоящая иллюзия. Его мать, богиня иллюзий Майя, поделилась с сыном профессиональными секретами. При чём тут этот жалкий человеческий хай-тек? Медленно закипая, Гермес-Аполлон вложил стрелу и направил её в одного из вопящих. В тот же миг ему в глаз попал лазерный луч, вылетевший из палочки в руках второго пацана. Прицел сбился, и стрела вонзилась в мелкую собачонку, которая подняла визг на всю площадь. Еще бы! Болевой заряд, предназначенный человеку, попал в тщедушное болоночье тельце.
Представление сорвалось, но Гермес не слишком огорчился – впереди был основной аттракцион. Помахав зрителям, он принял свой любимый облик Посейдона с трезубцем и под человечьи крики и затихающий собачий визг неторопливо полетел по Via Della Conciliazione в сторону Тибра, над которым и растворился в воздухе.
Вскоре среди парочек ряженых гладиаторов, отлавливающих туристов на фото у стен Колизея, началось нездоровое оживление. Оно передавалось от одной пары к другой, по мере продвижения невзрачного молодого человека с рюкзачком за спиной. Юноша представлялся как студент института кинематографии, операторский факультет, и предлагал заманчивую халтурку. «Вам не надоело вымогать еврики у этих придурков? Не хотите развлечься и заодно заработать?» Гладиаторы, вынужденные отдавать солидный процент своим мафиози, Бруно и Марко, были не против поработать сверхурочно.
План молодого человека был прост. Вечером, после официального закрытия Колизея, две группы гладиаторов покажут бой на арене для зрителей, отобранных за оставшееся рабочее время из числа туристов. С администрацией человек уже договорился – ворота им откроют.
– Но там же нет арены, – говорили ему, – Только небольшой бутафорский настил с краю!
– Будет вам арена. Временная, но очень прочная, – обещал студент и показывал пустой листок с логотипом Колизея и печатью.
Гладиаторы внимательно читали и одобрительно переглядывались:
– О! Новые технологии!
– Цена за представление 40 евро с человека, – продолжал студент, – но авансом вносится половина, а вторая – после окончания представления, и только если оно понравится. Якобы половинная цена – ловушка для глупых и жадных туристов (гладиаторы согласно кивали).
Билеты выглядели очень солидно, пояснение об авансе пропечатано. Парень объяснил, что ему нужна съемка для дипломного проекта – деньги его не интересуют, гладиаторы могут забрать всё себе. Но сражение (люди Марко против людей Бруно, ОК?) должно быть отыграно от души. Гладиаторы согласились – каждый итальянец в душе романтик и артист – и принялись набирать публику на вечернее шоу.
К вечеру жара только усилилась. На горизонте, с юго-восточной стороны, поднималась чёрная пелена. Римляне с надеждой поглядывали туда, предвкушая мощный грозовой ливень. Гермес зябко повёл плечами, но отменять шоу не стал – до грозы ещё есть время. Он дал знак охранникам, ворота Колизея впустили гладиаторов и толпу обилеченных: бойцы вышли на арену, а зрители поднялись в амфитеатр и замерли в предвкушении. Молодой человек появился внизу в тунике распорядителя, выстроил лже-гладиаторов в две шеренги (люди Марко против людей Бруно) и воздел руки к небу:
– В бой, Христовы воины! Вы все попадёте в рай!
Концовка артистам не понравилась – у них были другие планы на этот вечер, да и на последующие тоже. Но бедовый юноша, подмигнув им, тихо добавил: «Дайте мне красивую картинку, ребята! Удачи!» и хлопнул в поднятые ладоши, подавая знак к началу.
Шеренги сдвинулись, затрещали деревянные мечи – только щепки летели. Вскоре гладиаторы почувствовали, что бутафорские доспехи тяжелеют и холодеют, будто металлические. Мечи удобнее легли в руку и стали издавать звон. «Как я вжился в образ – настоящий артист!» – возгордился каждый, и бой закипел с новой силой. Зрители думали: «Молодцы! Красиво рубятся! Даже мечи звенят словно настоящие!», и тоже включились в игру – кричали, свистели и аплодировали. Взаимное заблуждение продолжалось недолго: один из мечей столкнулся с живой плотью, и человек, заорав от боли и ужаса, упал на песок, пытаясь зажать глубокий порез на бедре, из которого хлестала кровь. «Какой артист!», – восхитились зрители, но как-то неуверенно. Потому что люди Бруно и люди Марко прекратили молотить друг друга и вытаращились на раненого.
«Ты был прав, папа: измельчал народец, – подумал Гермес. – Где древняя кровь? Прервать такой великолепный бой! Пора вводить подкрепление». И ввёл: из шести выходов, опоясывающих арену, появились шесть львов. Бедные звери, внезапно выдернутые из родной саванны, были разъярены и испуганы. Прямо перед собой каждый из них увидел группу людей – конечно, эту подлость с ними проделали двуногие, как всегда. Обхлёстывая бока хвостами, все шестеро с рычанием двинулись к центру арены. Древняя кровь не подкачала: люди Марко и люди Бруно, мгновенно образовали общий круг, плечо к плечу, ощетинились мечами и приготовились к нападению хищников. Публика взревела. «Живая голограмма! Супер! Хай-тек!» – вопили восхищенные зрители. Тут уж Гермес не выдержал – ведь львы были настоящие, даже не иллюзия! – и принял свой истинный облик.
Все обалдели. Африканские львы распластались на арене, спрятав головы в лапах. Люди в оцепенении уставились на четырехмерную фигуру бога, мерцающую над их головами. Самые слабонервные начали отключаться – но тут надвинулась, наконец, грозовая пелена и скрыла невероятное. Хлынул ливень, стены Колизея потряс мощный многоголосый гром. Вместе с ливневыми потоками зрители и гладиаторы устремились к выходам. Охранники поспешно закрывали ворота. Последний задержался, зачарованно наблюдая, как арена, по которой только что топали три десятка мужчин и шесть львов, тает под струями воды. «Кстати, где львы?» – подумал он и вышел из транса; быстро закрыл ворота и запрыгнул в свою машину.