Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)
Шрифт:
В тот решающий вечер Руфь должна была умыться и одеться как можно наряднее. Ее благовония должны были очаровать мужчину, когда темнота скроет всю ее красоту. Руфь должна была остаться незамеченной и в то же время точно определить место ночлега Вооза. Когда все успокоится, ей нужно было тайком подойти к нему, тихонько приоткрыть покрывало и лечь в ногах. Когда он проснется, Руфь должна была изложить свою просьбу. Несмотря на явный риск категорического отказа и отвержения, Руфь блестяще выполнила план своей свекрови.
3:7—15 Ночная встреча
После традиционного пира у молотилки Вооз в хорошем расположении духа отправился отдыхать. По Божьему промыслу он выбрал себе место у скирда, где было достаточно уединенно. Кроме того, скирд мог стать объектом хищения, а потому Вооз сам сторожил его. Когда он уснул, Руфь устроилась у его ног в знак подчиненности и стала ждать. Посреди ночи Вооз проснулся; в этот момент история становится особенно
В ответе Вооза не было ни тени колебаний. Руфь могла успокоиться и оставить свои страхи, ибо Вооз не сказал ни слова упрека. Напротив, она услышала слова благословения и была принята как «дочь» в родной семье. Теперь она уже не чужеземка, не чужая. Вооз понял, что Руфь в первую очередь заботилась о будущем Ноемини. Для Руфи было бы естественно искать себе мужа среди молодых людей своего возраста, а не идти за пожилого, годящегося ей в отцы Вооза. Он заметил ее сдержанность и проникся уважением к ней за это. Он мог сделать все, о чем она просила, не навлекая на себя позора, потому что все общество высоко оценило честность и цельность Руфи. Но сначала ему нужно было переговорить с родственником, который имел перед ним преимущество более близкого родства. Почему об этом человеке не упоминалось ранее? Нам приходится только догадываться, но похоже, что Ноеминь, если и знала о том человеке, то решила, что он не сможет взять на себя дополнительные обязательства. Вооз переговорит с тем человеком. А пока Руфи было позволено остаться у его ног, несмотря на опасность привлечь к себе нескромные взгляды посторонних людей. Воозу нечего было скрывать, через несколько часов, когда все будет улажено законным образом, обществу предстояло услышать новость о бракосочетании.
Однако как только начало светать, Руфь ушла. Вооз еще раз дал ей щедрую порцию зерна, аккуратно завязанного в тканую шаль, которую она надела на себя. Что такое шесть мер, установить теперь невозможно. Нет сомнения, что Вооз дал ей такой подарок, какой она только могла унести.
3:16–18 Надежда Ноемини окрепла
Ноеминь, с нетерпением ожидавшая Руфь, по принесенному ею подарку поняла, что у ее дочери добрые вести. Вооз продолжал проявлять по отношению к Ноемини щедрость (не ходи к свекрови своей с пустыми руками). Здесь опять делается акцент на семейных отношениях, которые являются основой всего сюжета и снова напоминают о себе в стихе 18: подожди, дочь моя. Напряжение чувствуется до самого конца драмы. К счастью, дело началось немедленно, и его исход будет известен еще до окончания дня.
4:1—22 Брак и его последствия
4:1–12 Брачный договор
Главные ворота города служили местом судебных заседаний. Планировка площади у ворот предусматривала открытое пространство, там стояли скамейки и можно было сидеть в тени высоких стен. Ворота были естественным местом собраний. Это место у ворот имело то преимущество, что было открытым для всего общества, и все жители города могли наблюдать, как осуществляется правосудие. Вооз знал, что его родственник будет проходить через ворота, и, когда подошел этот оставшийся для нас безымянным человек, попросил его: сядь здесь, и тот приготовился к серьезному разговору. Десять человек из старейшин города, выбранных случайно, примерно соответствуют суду присяжных по английскому закону. Предполагалось, что ответственные взрослые люди могут разобраться в любом спорном вопросе и решить его по справедливости. В Вифлееме эти старейшины представляли общество, и их постановления должны были выполняться безоговорочно. Их суждение было решающим, поэтому эта группа, состоявшая из двенадцати человек, представляла собой городскую судебную власть.
Сначала Вооз представил на рассмотрение суда имущественный вопрос. Елимелех обладал собственностью, которая должна была перейти к его сыновьям, если бы они были живы. Сомнительно, чтобы Ноеминь, его вдова, имела наследственные права, но, возможно, она продавала землю от имени сыновей. Во время отсутствия семьи в Вифлееме кто–то другой нес ответственность за землю, но теперь, когда время сбора урожая прошло, Ноеминь могла вести переговоры о наилучшем использовании имеющегося удела. Конечно, она бы хотела сохранить землю в семье, отсюда ее обращение
Елимелех имел право на наследника. Руфь, моавитянка, его сноха, жива, и тот, кто купит поле, обязан через нее восстановить род покойного Елимелеха. Если родится сын, земля и собственность Елимелеха останутся в семье. В таком случае ближайший родственник теряет то, что приобрел ранее, и вынужден будет содержать две семьи. Вот почему первый из них отвечает — не могу я взять ее себе. Цена для него слишком высока. И тем более становится очевидной щедрость и благородство Вооза, принявшего на себя такие высокие обязательства.
Автору нет необходимости объяснять закон о выкупе (искуплении), который, очевидно, еще действовал во время написания книги. Однако другой обычай к тому времени уже вышел из употребления и нуждался в пояснении (7). Соглашение о выкупе подтверждалось символическим снятием сапога, который олицетворял собой собственность (ср.: Нав. 1:3). Старейшины стали официальными свидетелями того, что Вооз законным образом приобрел поля у Елимелеха, Хилеона и Махлона и подтвердил, что вдова Махлона станет его женой. Первенец Руфи будет в законном порядке признан «сыном Елимелеха» и таким образом восстановит имя умершего. Этот сын станет наследником собственности Елимелеха, обеспечив продолжение его рода и сохранность собственности в семье. У ворот местопребывания его (10) (ПВ) — ввиду юридического статуса «ворот» это означало, что данный акт останется в законной силе, будет ли он записан в летописи или сохранится в устной форме.
Жители города толпились у ворот, присоединяясь к старейшинам, которые свидетельствовали о законности брака между Воозом и Руфью, хотя она не присутствовала там лично, чтобы дать свое согласие. Одобрение жителей Вифлеема способствовало осуществлению брака так же, как и присутствие свадебных гостей в качестве свидетелей счастливого события в наши дни. Добрые пожелания новой семье были выражены в виде молитв, упоминавших о прошлом Израиля, пребывающего в Божьей благодати. Рахиль и Лия, вместе со своими служанками, родили Иакову (Израилю) двенадцать сыновей, которые стали родоначальниками двенадцати колен (Исх. 1:1—5). Вооз будет вознагражден, если Руфь родит ему много сыновей, чтобы увеличить его престиж и процветание. Далее молитва упоминает историю Иуды и Фамари (Быт. 38). Автор имеет веские основания упомянуть этот постыдный случай в жизни Иуды. Во–первых, он касался тех же внутрисемейных отношений, о которых идет речь и в этой главе, когда брат должен был восстановить имя умершего, женившись на его вдове, откуда и название такого брака — брак «по закону левирата» (от латинского слова levir, «деверь»). Иуда пренебрег правами Фамари, а Вооз с честью выполнил свой долг. Во–вторых, есть здесь и другая интересная деталь. Фарес, родившийся у Фамари в результате ее обходной стратегии, был предком Вооза (18) и одним из трех наследников всего колена Иудина. Возможно, большая часть населения Вифлеема произошла от него. Бог сделал для Фамари то, чего не хотел сделать Иуда, пренебрегая своим долгом. И разве не сотворит Бог милость по отношению к Воозу и не вознаградит его щедрость и верность в исполнении своего долга, дав ему много сыновей? И в–третьих, Фамарь, как и Руфь, взяла инициативу в свои руки.
Семья Руфи
4:13–17 Сын Ноемини
Вооз исполнил свое обещание и женился на Руфи. Господь дал ей беременность — возможно, это намек на отсутствие у нее детей от первого брака, но Священное Писание никогда не считает зачатие делом случая и рассматривает каждого ребенка как творение рук Божьих (напр.: Пс. 138:13). Рождение сына было огромной радостью для всех женщин Вифлеема. Их ликование выразилось в восклицании: благословен Господь! Они радовались за Ноеминь больше, чем за Руфь. Старшее поколение, те, кто знали Ноеминь до ее переселения из Вифлеема в Моав, рады были видеть, как Господь обеспечил ей счастливое будущее. Их молитва о ребенке — и да будет славно имя его в Израиле! — получила ответ в генеалогии Давида (17). Ноеминь, центральная фигура в начальных строках книги, вновь становится главным действующим лицом в конце ее. Утрата всей семьи и опустошенность теперь вознаграждены полнотой жизни, горечь — радостью (1:21). Поскольку ребенок считался внуком Елимелеха и Ноемини, имя ее мужа не исчезнет, а его собственность обретет наследника. Кроме того, у Ноемини будет в старости защитник, который позаботится о ней, как и ее любящая сноха, которая… лучше семи сыновей. Хвала в адрес Руфи достигает высшей точки в этих словах женщин.