Новый Библейский Комментарий Часть 2 (Ветхий Завет)
Шрифт:
33:1—24 Стремление к освобождению
Эта глава, поэтичностью образов и резкой сменой тематики и настроения напоминающая псалмы, очевидно, была предназначена для публичного чтения в моменты национальных бедствий (ср. ответные слова Господа в ст. 10–12 с Пс. 59:6–8 и диалог в ст. 13—19 с Пс. 23:3—6).
33:1—9 Жажда возмездия. Открытое обличение (1), молитва (2—4), хвала Господу (5—6) и плач (7—9) резко сменяют друг друга. 1 Опустошитель не назван, возможно, чтобы указать на всех, кто ослеплен безнаказанностью своих преступлений и продолжает творить зло. 2—4 Но обращение к Господу подразумевает нечто большее, нежели простое восстановление справедливости. С Его помощью можно не только достигнуть конечного торжества над врагами (3—4),
33:10—16 Ответное обличение. Вмешательство Господа не ограничится уничтожением врагов (10—12), но выжжет зло Сиона (13–16). 14 Пожирающий огонь означает не только нетерпимость Господа к греху, но и самоуничтожение грешников (11–12), к которому ведет их преданность суетным устремлениям (11а) и злобность (11б). Относительно темы саморазрушения см. также 1:31 и 30:13 с другой метафорой.
Диалог в ст. 14—16 напоминает Пс.14 и 23:3—6. Выдвигалось предположение, что эти строки были созданы на основе текстов, произносимых во время очистительных ритуалов в святилищах (напр.: Исх. 19:14–15), только взятых в этическом контексте. 15 Отметим строгость нравов: ограничения касаются всего, что может привести ко греху — обычаев, слов, мыслей и представлений. Отрицание, заложенное в этом стихе, должно дать верное понимание того, что такое «чистота сердца», и готовит нас к восприятию ст. 17.
33:17—24 Радость о свершении. Незабываемое обетование ст. 17а, необходимым условием для которого является последняя фраза ст. 15 (ср.: Мф. 5:8, контраст с испугом в Ис. 6:5), лежит в основе всего отрывка. Отсюда вытекает все остальное (отдаленная земля, 17б; мирный Сион, вновь ставший местом паломничества, 20), в то время как воспоминания о ныне ушедших тиранах и унижениях только оттеняют настоящее (18—19); однако все взоры обратятся к Господу как Силе и Повелителю. Титулы — судия, законодатель, царь, — которые Иудея неохотно признавала (впрочем, как и мы с вами), представляются основанием для этой безмятежности.
Картина города, защищенного надежней, нежели (21) Нилом или Тигрисом (ср.: Наум. 3:7–8) — ибо в эти реки не сможет войти ни одно вражеское судно, — положена в основание следующей метафоры из ст. 23 о замешательстве беззаконных (кто бы они ни были, язычники или «грешники на Сионе»; ср.: ст. 14). Но это лишь небольшой эпизод; весь отрывок заканчивается уверением Господа в том, что Он ниспошлет изобильную, исцеляющую и всепрощающую благодать (23б—24).
34:1—17 Вселенский суд
Подобно тому, как гл. 24 — 27 подвели итог пророчествам о судьбах различных народов, предвозвестив им приближение суда Божьего над ними, так и гл. 34 — 35 оставляют войну с Ассирией далеко в прошлом, подводя к кульминационному моменту темы суда и спасения. Дальнейшее сходство этих мирового значения событий, представленных величественными картинами ст. 4, перекликающимися с Отк. 6:13—14, состоит в том, что Эдом, как и Моав в 25:10—12, противостоит Сиону, чье освобождение вот–вот грядет (ср. ст. 8 с 35:4), поэтому тема суда внезапно переходит в картину рукопашного боя. 5—7 После того, как гнев Божий объял всю вселенную, он обращается на Эдом (5) и остается с ним, потому что в Писании Едом символизирует все «нечестивое» (ср.: Евр. 12:16) и «притеснителя» (ср.: Авд. 10 — 14), противника церкви. Метафора в ст. 5—7 — это жестокий вариант сцены пира (ср.: 25:6), где священная трапеза превращается в бойню. Распространенная идиома показывает обреченность всего народа от мала до велика (7а), включая самых незначительных (6) (ср.: 63:1—6).
8—17 Картина гибели и запустения в этих стихах напоминает одновременно Содом и Вавилон серой и горящей смолой из ст. 9–10, опустевшими руинами ст. 11–15 (ср.: 13:19–22). 11б Разорение и уничтожение здесь — это «безвидность» и «пустота» Быт. 1:2; эти образы употреблены и здесь, и в Иер. 4:23 как символы разрушения всего сотворенного. Упоминание верви и отвеса придает этому разрушению оттенок тщательности, дополненный разве что заботой (16—17), с которой эти руины будут заселены соответствующими чудовищами. 14 О леших см.: 13:21. Ночное привидение может обозначать как разных странных животных, так и духов зла. Следует отметить, что и здесь, и в других местах сцены суда являют собой нечто более ужасное, нежели вымирание целого народа; конечное состояние напоминает пародию на первоначальное, непристойную и бесконечную (17б).
35:1—10 Цветущая пустыня
Сияние славы Божьей в этой главе подчеркивается, насколько это возможно, тем, что упоминание о ней помещено между описанием пустыни в гл. 34 и историей о войне, бедах и безумии в гл. 36 — 39.
Тема данного отрывка — грядущий исход, более великий, чем первый. 1—2 Почему вся пустыня должна вдруг превратиться в ковер из весенних цветов (крокусы или «нарциссы» вполне справедливо заменили традиционные «розы»), почему она будет затенена кронами огромных деревьев (слава Ливана)! На эти вопросы отвечают радостные новости о том, что вскоре по этому пути пройдет Господь (3—6), а в ст. 4 подчеркивается, ради чего Он придет: ради того, чтобы вернуть домой Свой народ. В Евр. 12:12 ст. 3 (Ис.35:3) трактуется как все еще имеющий отношение к христианской надежде; и если евангельские исцеления доказывают, что уже забрезжила заря нового века, о которой повествуется ст. 5 и 6, то окончательное исполнение обещанного в ст. 4 еще впереди (ср.: 61:2; Лк. 4:19–21; 2 Фес. 1:7–10).
Если в начальных стихах о явлении Господа говорилось как о расцветающей пустыне, приливе надежд и чудесах исцеления (1—6а), то о возвращении домой Его народа подобным же образом говорится в ст. 6б–10. В пустыне забьют ручьи и появятся луга, возникнет безопасная дорога, и наконец в последнем стихе упоминаются сами путники, радостно воспевающие свое возвращение на Сион.
Итак, пророчество достигает кульминационного момента после того, как уже были оплаканы времена Исайи и предвосхищены стиль и мысли гл. 40 — 66 (ср. цитирование ст. 10 в 51:11) в поэтическом изображении нового исхода, явления Самого Господа, вновь заселенного Сиона и безграничной радости искупленных.
36:1 — 39:8 Тяжелые испытания Езекии
В этих четырех главах политическая ситуация в стране, непрерывно развивающаяся на протяжении всего пророческого служения Исайи, обостряется до предела, что еще больше подчеркивают два испытания веры и чистоты царя, имевшие далеко идущие последствия.
Исключая псалом Езекии, который можно найти только в 38:9–20, эти главы почти слово в слово совпадают с 4 Цар. 18 — 20.
36:1 — 37:38 Нападение ассирийцев
Подробности см. в 4 Цар. 18:13 — 19:37. Исайя опускает фрагмент, соответствующий 4 Цар. 18:14—16 и часть ст. 17а.
36:1–22 В гл. 36 в ст. 4–10, 13–20 в основном обыгрывается техника проведения государственного переворота. Здесь мы видим, как искусительны речи посланца ассирийского царя, умело манипулирующего истиной и весьма тонко подтасовывающего факты. Таковы его речи о предательской сущности Египта (6) и несостоятельности богов (19), его насмешки (8), угрозы (126) и лесть (16–17), его извращенное богословие, позволяющее придать неверный смысл реформам Езекии (7), выборочные цитаты из проповедей Исайи (10; ср.: 10:6,12) и вредоносные выводы из языческих религий (18—20). Приказ царя не отвечайте ему (21) справедливо подчеркивал тот факт, что посол добивался победы, а не истины.