Новый дом с сиреневыми ставнями
Шрифт:
Он ничего не понимает, откуда тут вся эта живность и где жена. В круглых глазах застыл вопрос.
А жена – вон она. Лежит. Как звезда, под вспышками камер. Как порнозвезда.
Ужас! УжОс! И все вдруг пальцами, как положено в комиксах, указывают на него: «А вы и убили! Убивец!»
А у него глаза уже квадратные и челюсть отвисла.
Фу, гадость какая! Ну и набросочек!
Сантехник – сволочь! Вот кто настоящий убивец! Но кто же на него, гегемона, подумает! Его дело – сторона. Недовертел чего-то дрожащими от недопоя конечностями и скрылся навеки, получив плату за труд.
Нет, она его истребует, хоть из-под земли отроет и выгребет. И ткнет носом во все эти лужи перламутровые.
Вот
И дело номер два – молчащий телефон. Тоже из мелких и гадких. Номер дали. Подключили. День работал, гудел, выдрынькивал настырную песню, когда с мобильника на него для пробы набирали. Потом позвонила со станции тетя-робот и велела оплатить задолженность за международные переговоры в размере 25 тысяч рублей. Иначе отключат. Аж дыханье перехватило от неслыханной наглости. Хотя почему от неслыханной? Слыхали, видали. «И я там был, мед-пиво пил…» Приходили счета и на прежний номер за разговоры с Вьетнамом и Таджикистаном такие, что мозг не воспринимал обозначенные цифры. В результате пришлось перекрыть выход на межгород и связываться с друзьями исключительно по мобильнику. Но там хоть ладно. Проехали. А тут – за один день работы обложили!
Вот выехали они, как давно задумали, из города. Создали свое убежище. Дом. Настоящий дом. Такой, о каком мечтали. Такой – крепость с добрыми теплыми стенами, укрывающими от зла и нечистого дыхания внешнего мира. А как от него уберечься, если со всех сторон что-то просачивается?
Наконец – третье дело. Расследование версии сторожихи о пропаже чайника из кухни. Несчастной этой женщине чайник приглянулся с первого взгляда, едва его распаковали.
– Ой! – восхитилась она. – Какой! Вот бы его в больницу! Все бы в палате обзавидовались!
Сторожиху Веру держали с давних пор, еще когда на участке ничего, кроме времянки, не выстроили. Она была женщиной с фантазиями, игрой в простоту и сермяжность народную. Мастерицей создавать ситуации и извлекать свою жалкую выгоду, которая и не выгода вовсе, из собственных сюжетных построений. Не отказывались от ее услуг из привычки и жалости: она страдала тяжкими невыдуманными недугами, вынуждавшими постоянно лечиться в больнице. Куда ее было выбрасывать, больную и слабую? Духом, правда, Вера была сильной, как никто. В больничной палате лидерствовала, поражала воображение своих сестер по скорбям телесным рассказами о богатстве и мощи своих хозяев, а также тем, какими предметами ее одаривают благодарные и обязанные ей по гроб жизни работодатели, без нее не способные ни на что, как сущие дети.
Надо было, конечно, сразу отдать Вере этот чайник, как только замерцали жаждой обладания ее глаза. Алчный огонь вспыхнул интенсивно и внятно.
– На, Вера! – вот что следовало немедленно произнести.
И не вводить во искушение. Сунуть в нетерпеливые руки вожделенный товар, а себе купить самый простой, невидный.
Но в тот день просто очень хотелось напиться чаю с мороза. И потому они оставили без внимания взоры и нежные Верины вздохи, обращенные к чайнику.
Всего-то четыре рабочих дня и провел с ними симпатичный электроприбор. На пятый день позвонила Вера, когда они были в городе, и доложила, что в дом залезли воры, через чердак, видно, и унесли чайник!
– Отморозки! – негодовала она. – Твари поганые! Как их земля носит! Как жить на белом свете после такого?
– Только чайник? – уточнил, улыбаясь, муж.
– Только и успели! Меня услышали! – клекотал голос в трубке.
– И назад побежали? – с веселым, но не слышным Вере удивлением подытожил хозяин.
– А то! – подтвердила та. – Везде ж решетки! И двери железные с сигналом! Вот они-то через чердак и намылились!
Почему, прежде чем гнать эту туфтень про чердак, она просто не подняла свою полную страстных задумок черепную коробку ввысь и не углядела, что на чердачном окне тоже имеются решетки? Не заметила из-за закрытых ставен, наверное. И не усомнилась ни на миг! Совсем их за идиотов считает. Вот: не увольняют ее, убогую, все выходки прощают. Значит – недоделанные. А с такими можно по-всякому. И сказочку рассказать, и песенку спеть, и слезу пустить по случаю. Театр!
Так и возникло третье дело. Разговор с Верой. Наглядный урок. Демонстрация решеток на чердаке и какого-никакого ума хозяев. Как бы получше сказать?
– Вера, чайник оставьте себе, но в следующий раз…
Или:
– Вера, наверное, мы сами куда-то задевали чайник, но это были не воры: на чердаке решетки…
Или:
– Вер, если случайно чайник у вас, пусть уж так и будет, мы новый купили…
И про чердак – ни слова. До следующего раза. В конце концов она уже почти родная, Вера бедная эта. А чайник – что? Бездушная вещь. Стоит ли из-за вещи человеку в душу плевать?
Вот ведь – дело! Ничто, пустота. И на это тратится жизнь. На пропойц, воров всех сортов и мастей и просто слабоумных, имеющих, впрочем, такое же право на существование, как и они, вооруженные знаниями, хорошо реагирующими мозгами, цепкой памятью, способностью обеспечить себя и надежно обустроиться в ненадежном мире.
Значит, надо все принимать как есть. Елозить с тряпкой по полу после удовольствий от водных процедур в душевой кабинке.
Это отрезвляет. И посему – в плюс.
Полезно думать о главном. О том, что сбываются мечты. Что препятствия одолимы. Что любовь и добро восторжествуют по-любому. Сказки не врут. Ни в чем. Они модель обозначают. Программу, созданную народом за тысячелетия накопленного опыта.
Пройди все испытания – и заживешь долго и счастливо. Проявляй терпение, целеустремленность, доброту. Ешь каждый пирожок, предложенный тебе непонятно откуда взявшейся в чистом поле печкой, и она укажет тебе верную дорогу. Стаптывай железные башмаки, пару за парой, дружи с Серым Волком, воюй против Кощея Бессмертного и, главное, не сжигай шкурку Царевны-лягушки, если не хочешь дополнительных осложнений.
Все прописано. Будь хорошим, не будь плохим. Улыбайся сквозь слезы и благодари за все. И когда ты надоешь судьбе своим долготерпением, она потеряет к тебе интерес и оставит тебя в покое. Тогда можно будет пожинать плоды и переводить дух.
Так Татьяне и казалось: самое время перевести дух. После всех усилий, ударов, подножек и суетни.
Она вспомнила, как это часто с ней бывало, когда нуждалась в помощи извне, любимые стихи:
Мне стали безразличны Большие города: Они не больше скажут, Чем эта лебеда. Мне безразличны люди С их тысячью наук: Годится первый встречный, Чтоб с ним делить досуг. … В тенистой тихой чаще Я понял счастье жить. О Боже, как за это Тебя благодарить! [1]1
Юлиан Тувим. Счастье (перевод Анны Ахматовой).