Новый эклогион
Шрифт:
— Отче, если бы ты пришел чуть раньше, то приобрел бы для себя большую выгоду, ибо к нам приходил человек Божий из Сирии, светлый умом и сердцем, который, наставив нас спасительными словами, отошел незадолго до твоего прихода. Если хочешь, ты можешь еще догнать его, потому что он должен быть недалеко от наших мест.
Подвижник уже было побежал, чтобы догнать сирийца, однако блаженный Паисий остановил его:
— Стой не ходи, потому что тот гость уже на расстоянии восемнадцати миль отсюда, несомый к себе домой облаком.
Услышав это, все удивились и прославили Бога.
Пришел
— Поистине хранит Господь надеющихся на Него, — и, прославляя Создателя, Который превозносит любящих Его, удалился.
У священного Паисия был один ученик, весьма простой помышлениями, но во всех повелениях послушный преподобному. Однажды, когда он пошел в Египет продавать рукоделие, то по дороге встретил одного еврея, с которым и продолжил свой путь. Поняв простоту монаха, еврей стал изливать на него гнусным своим языком яд змея–душегубца:
— О монах, как ты можешь верить в Распятого, Который не был Мессией? Ибо Мессия — другой, а не Тот, в Кого вы, христиане, верите.
— Может оно и так, как ты говоришь, — по своему незлобию и сердечной простоте прельстился этими словами инок, и в ту же минуту — о горе! — потерпел несчастье, лишившись благодати Святого Крещения. Когда он вернулся в пустыню, то божественный Паисий не только не принял его, но ни глядеть на него не хотел, ни приближаться к нему, ни беседовать с ним, но лишь отвращался от него.
Ученик сильно опечалился, недоумевая, отчего духовник так переменился к нему, и, припав к его ногам, спросил:
— Отче, почему ты чуждаешься меня, несчастного, не желая видеть, гнушаешься мной как мерзости, хотя раньше так ко мне не относился?
— Кто ты, человек, я тебя не знаю! — отвечал на эти реплики Паисий.
— Отче, что такого необычного ты увидел во мне, что не узнаешь? Разве я не твой ученик?
— Мой ученик был христианином и принял Таинство Святого Крещения, а ты нет. Если же ты тот ученик, то почему не имеешь Крещения? Скажи мне, что с тобой случилось по дороге?
— Ничего.
— Уйди от меня, потому что я не могу слышать речь человека, который отрекся от Христа. Если бы ты был моим учеником, то я увидел бы тебя таким, каким ты был прежде.
Тогда отступник застонал и стал проливать слезы, подвигая старца на милость и говоря, что именно он (а не кто–то другой) его ученик, что он совершенно не знает за собой греха, и не делал ничего дурного.
— С кем ты разговаривал по дороге? — поинтересовался тогда преподобный Паисий.
— Только с одним евреем, больше ни с кем.
— А что тебе сказал еврей и что ты ответил ему?
— Он ни сказал мне ничего другого, кроме того, что Христос — не тот, кому поклоняемся мы, христиане, тот еще только придет. Я же согласился с его доводами.
— Жалкий, что может быть хуже и сквернее того, что ты сказал? Ибо этим самым ты, несчастный, отрекся от Христа и совлекся Святого Крещения. Итак, ступай и оплакивай себя, как хочешь. Не имеешь ты части со мной, потому что имя твое написано с теми, кто отрекся от Иисуса, и с ними же ты будешь мучиться.
— Отче, помилуй меня, несчастного, ибо не знаю,
Упрашивая так, ученик более слезами, чем словами умилостивил старца, и тот сказал ему:
— Потерпи, чадо, я попрошу Человеколюбивого и Милостивого Творца за тебя.
С этими словами он стал горячо просить Создателя простить своего ученика, и Господь не замедлил дать ему прощение и удостоил снова благодати Святого Крещения. В ознаменование этого божественный Паисий увидел, как Дух Святый в виде голубя вошел в уста ученика, а дух хулы — вышел, как дым, и растаял в воздухе.
— Прославляй, чадо, Всемогущего, и благодари Его вместе со мной, потому что нечистый дух хулы вышел из тебя, а вместо него вошел Дух Святый. Снова дан тебе дар Крещения итак, хорошо внимай себе, чтобы не попасть еще раз в сети бесчестия по причине своего небрежения и невнимательности, и не предать душу свою на огонь вечного мучения за какой–нибудь другой грех, — обратился подвижник к своему послушнику, наставляя его.
Пришел некогда к священному Паисию один старец по имени Иоанн, который от долгого пути по пустыне сильно устал и нуждался в пище и отдыхе. Когда они достаточно побеседовали, Паисий велел своему ученику приготовить трапезу, чтобы разделить ее с Иоанном. Послушник исполнил повеленное старцем, однако посетитель, сославшись на свои многие грехи, отказался вкушать от братской трапезы. Удивившись непреклонности Иоанна, блаженный тотчас же встал и из глубины сердца произнес:
— Господи, посети раба Своего Иоанна, который подвергает себя крайнему подвигу за имя Твое.
И с окончанием молитвы божественного, Иоанну был дан чудный дар: некий прекрасный юноша протянул ему еду и питье. Придя в себя, Иоанн исполнился радости и насытился, не нуждаясь в рабской пище, он был насыщен Ангельской. Встав, он поблагодарил Бога и божественного Паисия, снова вернулся в пустыню, так ничего и не вкусив от приготовленной трапезы. Прилагая к прежним постам другие, он говорил себе: «Ты сытно поел, Иоанн, должно тебе теперь и попоститься со всяческой ревностью». Таким образом, мужественный продолжал подвизаться, побеждая, по молитвам священного, свою плоть.
Жил в пустыне один новоначальный монах, которого сильно беспокоили бесовские помыслы, поэтому он решил прийти к Паисию Великому и попросить у него помощи:
— Помолись Всемилостивому о мне, худом, ибо имею я жестокую брань от демонов.
Зная, что тот творит свою волю и следует за демоном блуда и тщеславия, преподобный решил воспрепятствовать этому и ответил:
— Чадо, не от демонов ты имеешь брань, как думаешь, они даже не почувствовали, что ты пришел в пустыню. Но ты имеешь брань от своих же помыслов, поэтому ступай и подвизайся надлежащим образом, прося Бога посетить тебя, хотя демоны и будут сильно искушать тебя. Вот тогда ты хорошо познаешь их прилоги и узнаешь, что испытывают те, с кем они борются, — с этими словами он отпустил юношу восвояси, а затем от всей души стал просить Бога сохранить инока невредимым.