Новый круг Лавкрафта
Шрифт:
Покрытый толстым слоем пыли пол был совершенно голым, однако, изучив собственные следы на этом сером ковре, Смит заметил, что под ним скрываются поблекшие чертежи. Поставив на пол фонарь, он опустился на колени и размел пыль, обнаружив под ней большую пентаграмму, вписанную в круг. А из круга исходила стрела, чей наконечник указывал точно в сторону странного угла. В некоторых местах линии казались особенно бледными — словно кто-то пытался их стереть, впрочем, без особого успеха.
Поднявшись на ноги, Смит решил осмотреть стены. Попервоначалу ему показалось, что они сложены из голого камня и не несут никаких надписей и рисунков. Однако, приглядевшись к дальнему углу, он заметил, что самую низкую стену выбелили — причем наспех
Ну что ж, все указывало на то, что он на правильном пути. Смит решительно вытащил перочинный нож и принялся соскабливать серовато-белый слой, стараясь не задеть рисунок под ним. Вскоре ему удалось очистить довольно большую площадь стены, и в свете фонаря он отчетливо увидел иероглифы, в точности походившие на те, что испещряли потаенную страницу книги в библиотеке.
В тусклом желтоватом свете Смит в точности перекопировал знаки со странным наклоном, рассказывавшие о нечестивых богах и отмерших эпохах. Тот, кто пытался замазать надпись, либо обладал подлинным знанием о ее ужасном смысле, либо желал уничтожить все следы ненавистного чернокнижника под этим кровом.
Уже стоя у люка и намереваясь спускаться вниз, Смит последний раз обернулся к дальнему углу — удостовериться, что тот и вправду выглядит необычно. Несомненно, странный угол, под которым сходились пол и крыша, и производил оптическую иллюзию, уводившую взгляд смотрящего словно бы в бесконечную даль. Постояв так с минуту, Смит понял, что не в силах отвести глаза от этого места, и чем больше он смотрел, тем больше ему казалось, что угол все отдаляется от него, а потом, словно бы через прозрачное стекло, он видит копошащихся в бесконечной пустоте бесформенных существ. Те свивались и складывались в затейливые фигуры, а он, в полном ошеломлении, мог только наблюдать за их хаотическим движением. Наконец нечеловеческим усилием воли Смит оторвал взгляд от угла, быстро опустился в отверстие и торопливо захлопнул над собой крышку люка.
Вернувшись в кабинет, он со всей возможной тщательностью переписал странные символы с чердачной стены. И хотя ужас от пережитого в той комнате с безумным наклоном стен еще не отпустил, Смит почувствовал нарастающее возбуждение, смешанное с радостью, — текст понемногу поддавался переводу на латынь. Наконец он сумел прочитать его полностью: «Тому, кто придет вслед за мной. То, что ищешь, да обретешь в круге из семи дубов».
Смысл послания был недвусмысленным. Конечно, его оставил сам Загремби — кто еще мог бы расписать стену иероглифами, указывающими на местонахождение черного зеркала? Вздохнув, он выпрямился в кресле. Идти в лес прямо сейчас? Нет, слишком темно. Что ж, придется подождать утра. Утром он пойдет в лес — и наконец найдет то, что так долго искал!
Смит пробудился с первыми лучами солнца. Но, несмотря на то, что лег еще до полуночи, он чувствовал себя совершенно не выспавшимся. Как и ранее, его мучили кошмары: странные сновидения сменяли друг друга, однако припомнить их не выходило — в памяти остались лишь обрывки ночных видений. Там были скалы, отвесные, невероятной высоты, а на вершинах вздымались резные фигуры, подобные колоннам, — и скалы эти простирались, подобно бесконечному лесу, во все стороны света. А он бежал среди оскаленных откосов и зияющих пропастей и знал: нужно укрыться от рассвета, спрятаться от дневного светила этой чужой планеты, ибо над зубцами гор на горизонте покажется нечто невыносимое, не предназначенное для созерцания человеком…
И тут случилось самое страшное. Обессиленный, он остановился среди уродливого и перекрученного камня и беспомощно смотрел, как поднимается солнце, постепенно разгоняя тени с неба; и солнце это было уже не тусклым и испятнанным черным, а невыносимо
Комната еще держала тепло, но он дрожал, и потому оделся очень и очень быстро. Память о страшных снах так и не отпускала. А может, кошмары посетили его не случайно? Что, если это предупреждение? Мол, не вмешивайся в дело, превышающее человеческое разумение… А что, если они указывали на нечто большее? Что, если он стоял на пороге самого важного открытия в своей жизни? Он посвятил всего себя поиску крупиц истины, которые могли содержать древние мифы и легенды, так неужели отступить сейчас?
Солнце поднялось над ясным и безоблачным восточным горизонтом, и он вышел из дома с лопатой в руке. Тем не менее лес вокруг фермы и днем выглядел не очень-то гостеприимно. Толстые дубы с мучительно искривленными ветвями и отвратительными наростами на стволах теснились друг к другу, словно бы ища спасения от древнего зла, некогда владевшего здешними краями и до сих пор не избытого. Поскольку он совершенно не представлял себе, где может находиться место, указанное в загадочном послании на стене чердака, Смит решил прочесывать лес по часовой стрелке, начиная от здания обсерватории. Зайдя поглубже в чащу, он тут же осознал, как непросто будет следовать собственному плану: стволы росли почти впритык друг к другу, и молодому человеку приходилось протискиваться между ними, вдобавок продираясь сквозь разросшийся подлесок. Шипастые ветки норовили вцепиться в одежду, цепкая трава обвивала ноги, но он шел и шел вперед. Надо всем висел гнилой дух преющей листвы.
Чем дальше он заходил в лес, тем тише становилось вокруг. В неестественно густом подлеске не копошились зверьки, на нависающих ветвях не чирикали птицы. Тут и там он набредал на растущие широким кругом грибы белого цвета, отвратительного вида и весьма крупного размера. Их он старался избегать любыми способами. А однажды он выбрел на маленькую полянку, полностью лишенную растительности. И что-то в ее очертаниях было такое, что Смит развернулся и поспешил дальше, не оглядываясь.
И вдруг он вышел на едва заметную тропку, проложенную совсем близко к опушке леса, и, присмотревшись, увидел в отдалении — но не далее чем в четверти мили от леса — небольшой холм, увенчанный короной из семи деревьев. Не сомневаясь, что обнаружил искомое, Смит вышел из леса и зашагал через поля к маленькой возвышенности.
Взобравшись по неожиданно крутому склону холма, он вошел в круг, образованный деревьями. Сначала он стоял в некоторой растерянности: ничто не указывало на местонахождение зеркала Загремби. Вершина заросла жесткой, стелющейся травой, чьи серые плети так и норовили обхватить щиколотку и уронить на землю — казалось, мерзкая растительность обладала собственным злобным умишком. Продравшись к противоположному склону, он едва не покатился кубарем с обрыва — ибо споткнулся о нечто полностью скрытое бурно разросшимися сорняками. Нагнувшись, он принялся безжалостно рубить и раздвигать ползучие стебли лопатой. И обнаружил глубоко засевший в земле большой квадратный камень трех футов длины.
Смит поскреб находку лопатой, и его глазам открылась покрытая резьбой поверхность. Выгравированные на камне фигуры вызывали ужас и отвращение: кто бы ни были эти твари, их чуждое земле происхождение представлялось очевидным. Кто сумел изваять этот нечестивый ужас? Смит боялся даже подумать об этом. Однако среди уродливых порождений чуждых измерений внимательный глаз различал и более привычные символы, часто используемые в алхимии: солнце, луну и планеты. И тут Смит застыл, охваченный безотчетным страхом. Но не рисунки на поверхности камня заставили его задрожать от ужаса, о нет! Его вдруг охватило чувство, что он здесь не один; что на него направлено чье-то злонамеренное, холодное внимание.