Новый круг Лавкрафта
Шрифт:
Мда, похоже, место дурно подействовало на его и без того расшатавшиеся нервы — впрочем, если вспомнить рисунки на камне, немудрено, что так получилось. Однако чувства чувствами, а дело делом. Засунув под край плиты лопату, Смит налег на черенок изо всех сил. Медленно, медленно, камень приподнялся, молодой человек поставил стальное лезвие ребром и так закрепил его.
Подцепив край плиты обеими руками, он навалился на него — и опрокинул камень. Под ним обнаружился участок песчанистой почвы, лопата входила в нее без труда, и Смит принялся с энтузиазмом копаться в открывшемся пятачке земли. Правда, ощущение, что за ним внимательно наблюдают, не оставляло молодого человека. На глубине что-то около трех футов лопата наткнулась на что-то твердое,
Предмет и вправду оказался зеркалом — тут сомневаться не приходилось. Однако это было какое-то очень странное зеркало — тревожно-асимметричной формы, с изогнутыми под причудливыми углами и странно искривленными краями. А по окружности шли пиктограммы того самого древнего языка, над переводом с которого он так долго бился. Узнав знакомое имя — «Ктугха», — молодой человек невольно поежился. Остальное он не смог расшифровать с ходу, однако был положительно уверен, что рукопись Загремби позволит справиться и с этой задачей.
Однако самым неприятным сюрпризом стало нечто другое. Он-то ожидал увидеть стекло или кристалл с отражением собственного перепуганного лица внутри. А вместо этого на него смотрела чернота. Эбонитово-темная поверхность, полностью поглощавшая свет. Стоя на коленях над этим черным колодцем, он смотрел в чернильную пустоту и падал, падал в ее бездонные глубины, в полуночную пропасть, бесконечный провал, безграничностью равный самой вселенной. Впрочем, то была лишь иллюзия — но какая гадкая!
Голова закружилась, желудок сжался в тугой комок, и его ощутимо замутило. Смит попытался бороться с затягивающей в зеркало силой и попытался отвести взгляд, посмотреть в сторону. Сколько же он здесь уже стоит?.. И тут нездешние чары развеялись. Вскинув голову и едва не застонав от боли в затекших мускулах, он, пошатываясь, поднялся на ноги, все еще крепко держа зеркало в руках. Старательно отводя глаза от засасывающего озерца тьмы, он быстро запеленал его в ткань и, сунув сверток под локоть, решительно зашагал к дому.
На обратном пути в голову лезли дурацкие мысли про мифологических героев, которые посмотрели в лицо Медузе Горгоне и обратились в камень. А у него в руках сейчас находилось — что?.. Реликвия космического зла? Откуда взялось это зеркало? Кто его сделал? В голове роились вопросы, на которые никак не желали находиться ответы. Правда, он точно знал, для чего служило зеркало — по крайней мере, эти сведения он сумел отыскать в древних книгах. И снова дрожь пробежала по спине — Смит припомнил рассказы очевидцев, предшествовавшие исчезновению Загремби. Огненные демоны, преследовавшие несчастные жертвы на вересковых пустошах — уж не джинны ли то были? Наверняка они, и вызвал их Загремби. Причем с помощью этого отвратительного артефакта. Однако после бегства Загремби люди в округе перестали пропадать. Это указывало, во-первых, на то, что колдун заранее знал о готовящемся штурме фермы и ярости окрестных жителей и успел устроить хитроумный тайник для зеркала. А во-вторых, раз люди больше не гибли, некромант явным образом сумел отправить восвояси вызванных с помощью зеркала существ.
Лично для Смита это значило следующее: пока опоясывающие зеркало знаки не расшифрованы, а защита от джиннов не продумана, никаких действий предпринимать нельзя.
Возвращение домой заняло гораздо больше времени, чем предполагалось. Дважды он умудрился заблудиться — пришлось возвращаться по собственным следам и искать правильную тропинку. В конце концов, со вздохом облегчения он выбрался на открытое место — к обсерватории. Войдя в дом, он, не теряя времени, поднялся в кабинет и поставил находку к стене, так и не решившись снять с нее покрывало.
В данный
Следующие три дня он корпел над переводами — проверяя и перепроверяя. А ночи Смит проводил, приникнув к телескопу, целиком и полностью отдавшись наблюдению за определенным участком южного неба рядом с Фомальгаутом, вперившись взглядом в очень тусклую звезду, вокруг которой, насколько он мог предполагать, и вращается по неупорядоченной орбите черная планета, населенная тварями, несущими нечеловеческий ужас и облеченными мощью и тайной. Время от времени ему казалось, что звезда вспыхивает — и гаснет, а затем вспыхивает — и снова гаснет, и так несколько раз. В таких случаях он не находил себе места от тревоги и страха и снова приникал к мощным линзам, щурясь и вглядываясь в звездное небо, у которого он нес неусыпную стражу.
На второй день ему снова нанес визит доктор Мортон — естественно, опять явившись без приглашения. Эскулап выразил свою озабоченность при виде Смита: мол, тот выглядит очень похудевшим и крайне изможденным. Молодой человек, с трудом скрывая недовольство и нетерпение, выслушивал тирады милейшего доктора, советовавшего ему поберечь себя, не усердствовать в работе. Смит ответил, что скоро астрономический цикл его исследований завершится, и он сможет перестать бодрствовать по ночам и наконец отдохнуть.
И хотя доктор явно не удовлетворился подобным объяснением, он ничего не смог поделать с юношей, упорствовавшим в том, что его работа слишком важна, чтобы забросить ее на середине. Из последних путаных строк дневника Смита явствует, что после отбытия доктора Филипа Эшмора Смита в живых более не видел никто.
С этого момента записи в дневнике Смита превращаются в торопливые каракули — почерк и их содержание свидетельствуют о том, что молодой человек явно спешил и находился в состоянии крайнего ментального истощения. В некоторых местах писано неразборчиво, в других — на странной смеси латыни и староанглийского. И хотя следователь констатировал «открытый вердикт», [10] а хирург при полицейском отделении предпочел отбросить эти свидетельства по той причине, что они, мол, свидетельствуют лишь о помрачении рассудка, предшествовавшего гибели жертвы, другие исследователи пришли к диаметрально противоположным выводам.
10
Т. е. факт смерти без указания причины. (Прим. пер.)
Они указывают на то, что Смит много путешествовал до своего прибытия в Торпойнт, а также интересовался оккультизмом и странными мифами. Кроме того, непонятные иероглифы на чердаке и камень с не менее любопытной резьбой действительно существуют! А кроме того, не устают спрашивать они, как понимать тот факт, что в тот день, когда обугленное тело юного Смита вывозили из дома, туда прошел доктор Мортон и вынес тяжелый плоский предмет, обернутый в плотную ткань, — предмет, который он и сбросил в старую шахту.
Смит и вправду сумел расшифровать надпись по ободу зеркала — это явствует из его дневника, как бы беспорядочно он ни велся в дни, предшествующие кончине молодого человека. Из торопливых записей становится понятно, что Смит вел дневник буквально до последнего своего вздоха. В самом конце можно — с трудом, но можно — разобрать следующее:
«Вызубрил формулу отпущения и теперь пытаюсь без ошибок продекламировать заклинание, вызывающее Духов из внешних измерений».
«Ничего не происходит… наверное, Фомальгаут стоит слишком низко… надо попробовать снова, хотя…»