Новый круг Лавкрафта
Шрифт:
Один историк голографомотографа долго изучал ранние голокадры и даже более ранние образцы и обнаружил фантастический прототип, а может, и образец для подражания Газы, в древности весьма известную актрису Веронику Лейк. Так что если вы не сможете отыскать голографического оттиска Газы, вам вполне подойдет старинное фото Вероники Лейк или даже один из ее фильмов (их еще почему-то называли… как же, как же их называли… ах да, «кинолэнты»; какие ленты, что там можно наматывать, скажите на милость…). Взгляните на Веронику — и вы сразу же поймете, о чем я
Так вот, все актеры заняли положенные по сценарию места. Уилбур Уотли (Карлос Карх) прошлепал к стойке библиотекаря.
Салли Сойер (Газа де Луре) вежливо поздоровалась. На лице ее сменялись выражения ужаса, страха и отвращения.
Уилбур заговорил с Салли своим необычным, глубоким и низким голосом:
— Мне нужна книга. Древняя, очень редкая книга.
Карлос Карх в обычной жизни обладал прекрасной дикцией и прекрасными манерами, можете не сомневаться. Но тут он полностью перевоплотился — его персонаж вещал таким голосом, что в нем едва ли опознавался звук, произведенный человеческой глоткой, — это была жуткая смесь хрипения, шипения и гудения.
— Автор — сумасшедший араб по имени Абдул. Абдул Альхазред.
Мультисенсорные рецепторы новейшей камеры тут же засекли мерзкий смрад, распространяемый телом мутанта.
— О, я знаю, о какой книге речь, — осторожно проговорила Салли. — Но, видите ли, эту книгу нельзя выносить из библиотеки. А читать ее можно лишь в специально оборудованной комнате с бронированными стенами и вооруженной охраной при дверях, запертых на крепкие замки. К тому же книга выдается на ограниченный период тикитакуса.
— Отлично, — прошипел Уилбур. — Мне хватит и ограниченного периода тикитакуса! Пожалуйста, покажите мне бронированную комнату с вооруженной охраной. И принесите мне туда эту древнюю редкую книгу!
Тут камера наехала и показала крупный план волосатых, уродливых, шебуршащихся и отвратительно подвижных рук Уилбура.
Жозефина Джоунз крикнула:
— Стоп! Снято!
Софиты погасли, камера откатилась и застыла в неподвижности.
— Отличный кадр, — и Жозефина ободряюще покивала режиссеру в кресле за камерой. — Давайте-ка отсмотрим материал.
Но они не успели ничего отсмотреть, потому что к Жозефине тут же подбежал Марти МакТавиш и запрыгал, как мячик.
— Вы все делаете неправильно! — обиженно заорал он. — Вы зачем поменяли диалоги? Вы опять уродуете мой сценарий! Не позволю! Не позволю — это вам не «Пляжная вечеринка на Бетельгейзе»!
— Я здесь режиссер, — жестко заявила Жозефина Джоунз. — Немедленно прекратите издавать эти вопли, либо вас выведут со съемочной площадки, господин МакТавиш.
— Не имеете права! Я буду жаловаться Голде! Я буду жаловаться Таркину! А еще — я всем расскажу, кто снял «Г-яды»
— Молчать! — в ярости зашипела Жозефина. — Еще раз услышу такое — найму киллера, и он отстрелит тебе задницу! Ты меня знаешь, МакТавиш. Я не бросаюсь пустыми обещаниями.
Марти попятился и покрылся каплями очень
— Ну же, Жози, не сердись…
Жозефина лишь прищурилась и медленно кивнула. Затем поднялась с кресла и громко объявила:
— Так, перерыв на чай. Потом снимаем 237–6. Попрошу всех оставаться на съемочной площадке.
После перерыва начали снимать 237–6 — эпизод, в котором Уилбур пытается тайком, под плащом, вынести из библиотеки книгу. Понятное дело, такое существо, как Уилбур Уотли, мог себе позволить запихать книгу под одежду и держать обе руки на виду — потому что фолиант придерживали всякие скрытые под просторной накидкой щупальца и прочие гадостные отростки.
Жозефина Джоунз снова уселась в свое режиссерское кресло, расставила всех по местам и выкрикнула древнюю, освященную временем и традицией команду:
— Свет! Камера! Мотор!
Мартин ван Бюрен МакТавиш стоял за ней и приплясывал от беспокойства. В потных руках он сжимал драгоценную тетрадку со сценарием.
Карлос Карх выплелся из тени — точнее, из темного коридора, соединяющего основной читальный зал с закрытым хранилищем редких книг.
Карлос уже поравнялся со стойкой библиотекаря, как тут от выключенной камеры раздался голос статиста:
— Охрана! Задержите этого человека! Он пытается украсть книгу!
Газа де Луре нажала кнопку, и железная решетка (ее придумал и ввел в сценарий Марти — отличная идея, он очень ею потом гордился) с грохотом опустилась перед Карлосом. Книга была спасена.
Лимончик и Лайм находились в противоположных точках на небосводе: Лимончик восходил, а Лайм — садился. А Вишенка стоял в зените. Катер «Клэр Вингер Харрис» по спирали зашел на посадку. Люк в поверхности станции раскрылся, и шаттл легко скользнул туда.
Буквально через несколько минут после посадки Таркина Армбрустера и Голду Абрамовиц уже встречал представитель маркетингового отдела «Макротеха», а еще через несколько минут все вышеперечисленные плюс команда менеджеров по продажам и инженеров уже заседали в элегантном офисе и вели переговоры.
А в техническом ангаре на космодроме «Харрис» осматривали, заправляли и всячески готовили к обратному рейсу.
Обслуживающий персонал, работавший в ангаре, заметил, что «Харрис» весь покрыт какой-то странной массой, зеленоватой, тонкой и напоминающей губку. Но поскольку хозяева шаттла не заказывали очистку внешних поверхностей, только заправку топливных баков, — а раз не заказывали, то губку и не отскребали.
Поэтому Тч-младший оказался предоставленным самому себе. Однако скучать ему тоже не приходилось: во-первых, оставалась еще куча непередуманных мыслей от Голды и Таркина, а во-вторых, Младший, конечно, уже был не мальчик и к тому же весьма понятливое и сообразительное растение, но сознание он обрел совершенно недавно, и потому все эти постоянно притекавшие мысли и чувства были ему еще в новинку и с ними приходилось много работать, вырабатывая новые привычки.