"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
– Но августейшая семья! Она в Царском Селе!
– Увы, да. Но из поезда ты им ничем не поможешь, а вот из Ставки – вполне. Ты, главное, прими решение. Если требуется моя помощь – я всегда рядом.
Николай подозрительно посмотрел на меня. Я скривился, словно от зубной боли.
– Никки, только не начинай опять по кругу! Мне для твоего смещения вовсе не нужно было лететь в Могилев, я вполне мог сидеть сейчас в Зимнем дворце и готовить бумаги для регентства!
Император вновь уставился в окно. Нет, мне он до конца не верит, это ясно. Но что же делать? Остается лишь убеждать.
– Тебя предали все. Тебя предала Государственная дума. Тебя предала аристократия. Тебя предали твои генералы. Пусть не все открыто уже встали
– Нет! Ты опять сам себе противоречишь! Сам же говоришь, что я его убрал, и тут же предлагаешь его вернуть на эту должность!
– Именно так! Он честолюбив и опасен. Но он трусоват и осторожен, так что вряд ли решится на свою игру без подготовки. Однако у него, между прочим, и сейчас множество сторонников в армии, а тебе сейчас лояльность войск важна как никогда, и тут все средства хороши. Объяви о его назначении. Ты ничем не рискуешь, ведь он сейчас на Кавказе. Он будет ехать в Могилев несколько дней. За это время ты укрепишь свои позиции и устранишь опасность переворота. А потом, когда твоя власть окрепнет и мятеж будет подавлен, дядю Николая можно отправить куда-нибудь подальше. Смести с постов Рузского и Брусилова, назначь главнокомандующими фронтами проверенных монархистов – Келлера, хана Нахичеванского, Каледина. Создай высочайшую следственную комиссию, которая возьмет заговорщиков за причинное место, не стесняясь в способах и не обращая внимание на вопли «прогрессивной общественности». Выступи с обращением к солдатам и армии в целом! Пообещай им…
Николай даже побелел от ярости:
– Кто тебе внушил это?!
Я даже поперхнулся от неожиданности.
– Что, прости?
Император вновь раздельно произнес:
– Кто стоит за тобой? Чей план ты мне пытаешься внушить?!
Здрасьте, приехали. Что на него нашло? Но он и не думал слушать мой ответ.
– Ты явился сюда для того, чтобы принудить совершить переворот моими же руками. Кто тебе это подсказал? Кто тебя послал ко мне?!
Смотрю на него и борюсь с настоятельным желанием покрыть евойное величество матом.
– То есть ты исключаешь мысль о том, что это могут быть мои личные соображения?
– Да!
Ну, вот мы и поговорили. Спасибо прадеду за имидж! Даже родной брат испытал разрыв шаблона и отказался верить в мою способность так говорить и думать. И что теперь?
– Что ж, Никки. Не веришь мне, поверь другим. Вот письмо к тебе от генерала Каледина, который провел целую операцию для доставки тебе этого пакета. Мне его сейчас передал верный человек генерала Каледина, с боем прорвавшийся в Могилев. Адресовано лично тебе. Здесь списки заговорщиков и планы переворота, которые ему стали известны от генерала Брусилова – одного из лидеров заговора.
Николай хмуро взял пакет и распечатал его. Вытащил листы бумаги. Посмотрел на них. Перевернул. Поднял взгляд на меня. Листы были пусты…
В глазах у меня потемнело. Твою же мать! Вот же я дурак… Понимая уже все, пытаюсь ухватиться за соломинку.
– Очевидно, это тайнопись! Прикажи принести керосиновую лампу!
Через несколько минут я с дрожью в руках спешно водил листами над лампой. Император смотрел на меня с жалостью. Спустя пять минут я сдался. Листы местами побурели, но текста не было.
– Возможно, тут другая тайнопись, нужно найти офицера, который привез пакет, очевидно, он должен знать…
Я бормотал все это, хотя уже понимал, что ничего Мостовский не знает, иначе бы он мне об этом сказал. Мог он забыть такое? Нет, не верю. Что же делать?
Николай молча смотрел за моими суетливыми телодвижениями. Наконец он сказал:
– Будем считать эти листы списками заговорщиков. Прости, но я не верю в твой рассказ. Слишком он чудовищен и бездоказателен. Да и в гарнизоне Царского Села я уверен. Как и в том, что генерал Иванов подавит мятеж в ближайшие дни. Господь не оставит меня и не оставит Россию.
Он помолчал, а я стоял как оплеванный. Император добавил несколько слов, и они стали мне приговором:
– Ты, Миша, всегда был таким легкомысленным и доверчивым…
За день до событий
Глава IX
Последняя ночь старого мира
Петроград. 28 февраля (13 марта) 1917 года
От Временного комитета Госдумы
Временный комитет членов Государственной думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, Комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием.
Могилев. 28 февраля (13 марта) 1917 года
Мы смотрели вслед уходящему царскому поезду. Ну ни дать ни взять – группа членов Политбюро провожает дорогого Никиту Сергеевича Хрущева в тот его последний отпуск. Смесь напряжения, облегчения и страха витала над военной платформой. Ощущение близких и грозных перемен прочно поселилось в общей атмосфере этой ночи. Невдалеке от группы тихо переговаривающихся генералов Ставки переминалась с ноги на ногу толпа казаков Собственного Е. И. В. Конвоя, которые в массе своей не успели погрузиться в спешно отправившийся поезд. Их растерянные лица и возбужденные голоса добавляли тревожности этой полной событий ночи.
Великий князь Сергей Михайлович был мрачен. Строгий и нелюдимый по жизни, сегодня он был просто-таки символом духа близившийся катастрофы. Как близкий друг императора, он, невзирая на участие в заговоре, пытался убедить Николая Второго не выезжать из Ставки, но государь сегодня не слышал никого и ничего. И теперь уходящий поезд увозил с собой всю привычную и понятную жизнь великого князя. Жизнь, которая неумолимо растворялась в сгущавшемся мраке и которая стремительно приближалась к своему скорому концу на краю Нижне-Селимской шахты…