Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая
Шрифт:
К неровному строю мальчишек и девчонок, которые переминались с ноги на ногу и болтали, вразвалку проковылял физрук Григорий Семеныч в оранжевом спортивном костюме. Надо сказать, что это был мужчина весьма впечатляющих габаритов и суровой внешности. В свои сорок с лишним лет он нагулял небольшое брюшко, но сохранил широченные плечи и толстую «бычью» шею, на которой уютно покоился бритый наголо череп. Семеныч кривовато улыбался, показывая неполный ряд зубов, некоторые из которых венчали золотые коронки. Если добавить к этому то, что на его лице был хорошо заметен косой шрам от правого уха до подбородка,
— Эх, смотрю я, что каникулы не прошли даром — все расслабились и нагуляли жирку, — констатировал учитель, добродушно оглядывая строй. — Ну-ка поднимите руку, кто за эти две недели хоть раз занимался. Только честно! Так-с. Ну, Войцеховский, это понятно. Сидорченко, Бугай, Дэнуцеску…. Молодцы! Так-с, так-с. А ты, Литвинюк, куда руку тянешь? Где твоя форма?!
После небольшого сеанса подколок, которым Григорий Семеныч попытался пристыдить ленивых школьников, забывших форму, началась разминка. Я, как всегда, с удовольствием растянул мышцы, пробежал кросс, поотжимался от пола, поприседал, покачал пресс и поподтягивался на перекладине. Для меня это было несложно, я делал зарядку каждый день и охотно принимал участие во всех спортивных играх и соревнованиях, когда выпадала такая возможность.
Боря Коваль, сидя на лавочке, вспотевший и красный, тяжело дышал и с завистью смотрел, как я несколько раз подряд увлеченно выполняю на турнике подъем-переворот. Тоскливый взгляд паренька от меня не укрылся. Решив, что староста класса в такой ситуации должен что-то предпринять, я предложил ему тоже попробовать, пообещав, что помогу и подстрахую. Но Боря еще сильнее зарделся краской и пробормотал что-то нечленораздельное о своем плохом самочувствии.
Урок быстро окончился. Физрук разрешил всем желающим остаться поиграть в мини-футбол или волейбол, но лишь немногие, в числе которых и я, решились последовать приглашению. «Спецмедгруппа» и запыхавшиеся от небольших усилий «здоровые» ребята дружно засеменили в сторону раздевалки, довольные, что уроки наконец окончены.
— Ну ты молодец, Димитрис, — я почувствовал, как мне на плечо дружески ложится крупная, как медвежья лапа, ладонь Семеныча. — Твой папаша — не промах, но ты — вообще прирожденный атлет. Вырастешь — будешь настоящим силачом.
Учитель назвал меня моим полным, несколько необычным именем — «Димитрис». Из-за имени много кто полагал, что по национальности я грек, но это было не так. Родители назвали меня в честь храброго и достойного человека, который когда-то спас им жизни. Это была душещипательная история, которую я пересказывал за свою жизнь не менее двух десятков раз — каждый раз, когда кто-то из моих новых знакомых допытывался, почему меня так назвали.
— Спасибо, Григорий Семенович, — скромно ответил я. — А что там с моим папой?
Меня удивило, что физрук вспомнил отца, говоря об атлетизме, ведь папа — мужчина вполне обычной комплекции и никогда не кичился своей физической силой.
— Эх, — физрук усмехнулся, явно о чем-то вспомнив. — Я бы мог тебе рассказать немало о подвигах твоего
Я привык слышать подобное о своем отце, а подчас и о матери, от самых разных людей. С самых ранних лет во мне жил живейший интерес к тем захватывающим приключениям, которые пришлось пережить маме с папой для того, чтобы оказаться в нашем селении и родить здесь своего единственного сына. Но они всегда рассказывали о них крайне скупо и неохотно, так что очень многое я знал только со слов чужих людей, кое-о-чем лишь догадывался, а некоторые вещи наверняка и вовсе оставались для меня тайной.
— Маргарита Петровна нам сегодня как раз рассказывала о конце Старого мира и о темных временах, — вспомнил я. — Мы с ребятами потом еще спорили о том, что она сказала: о доброте, ненависти и других вещах. А я с тех пор не могу выбросить это из головы и все представляю себе, как оно было тогда…
— Хм, а я сразу заметил, что ты сегодня как будто пригруженный чем-то. Подумал, девки обижают, — учитель оскалился своей доброй, но несколько пугающей улыбкой.
Физрук вздохнул, улыбка исчезла, на лбу залегли морщины и по лицу его будто пробежала черная тень. Такое бывало со многими взрослыми, когда им приходилось вспоминать о темных временах. Мама говорит, что это называется «посттравматический синдром» и что он в той или иной степени проявляется у всех людей ее поколения.
— Я тебе скажу так, браток, — произнес он. — Это было испытание. Такой себе экзамен, устроенный всему человечеству и каждому человеку отдельно. Только вот не все поняли, какая цель экзамена. Многие восприняли его просто как тест на индивидуальное выживание. Я тоже вначале был таким. Цеплялся за жизнь как зверь, не щадя ни себя, ни других. А вот папаня твой сразу все смекнул как надо. Он знал, что дело не в сохранении своего тела. Штука в том, чтобы сохранить душу, отстоять свое право называться «человеком». Эх, ты, наверное, еще слишком мал, чтобы понять, о чем я говорю…
— Нет, почему это, я все понимаю! — возмутился я, обиженный на «малого».
— Знаешь, что, — на лице Семеныча пролегла печать глубокой задумчивости. — Думаю, и тебе, и многим твоим корешам было бы полезно побывать в одном месте. Это место, в котором я пережил… э-э-э… как бы назвать-то это… м-м-м… духовное перерождение!
— Что за место? — заинтересовался я.
— Ну, сейчас его называют — Храм Скорби, — объяснил физрук.
— О! — поразился я, услышав хорошо знакомое мне название. — Но ведь это же за территорией селения. Туда же ходить нельзя! Но ничего. Я видел оттуда много фотографий, и видео есть. Мы могли бы…
— Нет-нет, фото, видео — это не то, — отмахнулся от моих предложений учитель. — В таких местах, как это, витает особенный дух. Его можно почувствовать только побывав там самому.
— Не думаю, что нас туда пустят, — пессимистично предположил я.
— Да, вообще-то правилами не дозволено, — пригорюнился физрук. — Но знаешь, ничего особо опасного там нет. Я вот бываю там каждую субботу. Знаешь, я, наверное, поговорю об этом с Петровной. Может быть, она даст добро, чтобы сводить вас туда.