Новый мир. Трансформация
Шрифт:
Ничего себе! Местная магия происходит от Солнца? Но как с этим согласуется то, что сначала они могли колдовать по ночам, а потом нет?
— Но как туда попасть? Я силён, но могу взлететь лишь ненамного выше самой высокой горы. Я уже почти поверил, что ничего невозможно сделать, когда в одной из старых книг нашёл рассказ о небесном страннике, посещавшем наш мир за двести лет до моего рождения. Он пришёл не через портал, а упал с неба в огромной трубе. В книге не говорилось, что произошло с ним потом, и почему он не вернулся домой, но это и неважно. Двести лет назад мой дед участвовал в перестройке дворца Совета и рассказывал о том, что под дворцом зачем-то создали огромное пространство, защищённое тысячами барьеров. Догадываешься, что там спрятано?
Да что там догадываться, история вполне очевидна. Инопланетянин или умер от незнакомой болезни или просто убит, корабль на всякий случай спрятали. Ничего нового. Homo sum[3]…, как он есть.
— Корабль, на котором прилетел небесный странник. Так ты затеял это всё, чтобы добраться до корабля, слетать к Солнцу и выяснить, куда уходит магия?
— Да. — Доменике встал, пристально осмотрел меня и удовлетворённо кивнул. — Ты в порядке. Я думал, будет хуже. Если ты хочешь спросить, почему я не пытался законно получить доступ к небесной трубе, то отвечаю — я пытался. Большой совет отказал мне. Тогда я вспомнил о возможности созвать народное собрание. После этого меня и помогавшего мне Канделиуса изгнали из Новой Венеции.
— Почему? — Осознав, что платья поблизости нет, я постаралась как-то прикрыться ковром, на котором лежала. Можно было, конечно, спросить Доменике, но я решила не отвлекать его от рассказа. Вдруг вспомнит, что я задаю уже третий вопрос.
— Большой совет заявил, что мои идеи противны самой сути этого мира. И, что если такова наша судьба, то мы должны с честью вынести лишение магии. Трусы и глупцы! Неужели они не понимают, какой катастрофой это грозит нам всем?
Ну, если я правильно понимаю, что здесь завязано на магии практически всё, то Доменике прав. Новый каменный век им обеспечен.
— А теперь я пойду в портняжную лавку, а ты подождёшь меня здесь. Туника слишком сильно пострадала во время выброса.
Бенанданти ушёл, а я легла на спину и принялась бездумно смотреть в потолок. Ситуация требовала глубокого и всестороннего обдумывания, но, кажется, все мои мысленные силы ушли на разговор с Доменике. Так я и лежала, глядя в потолок и лениво скользя взглядом по изящным узорам, когда моей безвольно свисающей с ложа руки коснулись чужие пальцы.
— Это состояние называется ретрибутис. Использование слишком сильной магии всегда влечёт за собой расплату. Вставай, одевайся. Чтобы прийти в себя, нужно двигаться.
Я послушно поднялась, накинула на себя новую тунику, краем сознания отметила, что она почти впору мне. Доменике недовольно покачал головой, глядя, как я медленно иду к ширме.
— Надо было захватить какой-то еды. Сможешь изобразить из себя крайне эксцентричную особу? — Наверное, мой взгляд, брошенный на него через плечо, был достаточно красноречив. Доменике продолжил, не дожидаясь более конкретного вопроса. — Сильные бенанданти не используют руки и столовые приборы для еды. Если мы зайдём в трактир, то всем станет очевидно, что ты или слаба или вообще не умеешь управлять энергией. Никто не поверит, что я мог связаться со слабой бенанданти, и умный наблюдатель легко поймёт, что ты — иномирянка. А это грозит нам проблемами.
— И что делать?
— Изобразить крайне эксцентричную особу. Громко заявить, что цивилизация вырождается из-за того, что люди ничего не делают руками. Потребовать у слуг хоть какие-нибудь приборы.
Ну, это не сложно. Со мной учились несколько мажорок местного разлива, скопирую их поведение.
— Хорошо.
— Тогда бери меня под руку и идём. Сначала в трактир, потом к юристу.
[1] Личные контракты. Искажённая латынь
[2] Светлана имеет в виду отличительную особенность одежды женщин крито-микенской цивилизации — обнажённую грудь.
[3] Homo sum, humani nihil a me alienum puto. Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо.
Божественная комедия
За тот скандал в трактире, который я устроила, мама бы меня убила. Я презрительно высказывала официанту, что такие, как он, неспособные поднять руками даже вилку, — настоящий позор нации. Я фыркала и морщила нос в ответ на предложение принести мне что-то, что можно есть просто руками. Я требовала у Доменике немедленно уйти из этого места, где не могут как следует удовлетворить мои несложные пожелания.
Думаю, трактирщик и все официанты станцевали на радостях, когда мы наконец-таки покинули их заведение.
— Молодец. Даже посетители поверили в твой спектакль. Но тебя нужно срочно учить управляться с энергией хотя бы в мелочах. Творить такое постоянно нельзя.
— Ты совершенно прав. — Есть у меня несколько интересных предположений о том, что представляет собой ваша магия. И, если я права, то за пару недель я узнаю всё, что мне нужно, а потом скручу тебя, дорогой, в бараний рог. И сдам местным властям. Надеюсь, мне дадут выбрать внешний вид памятника и архитектуру дворца. — Мы можем начать сегодня, сразу после того, как подпишем договор?
— Я так и планировал.
Отлично. Свобода — моя и Террины — становится всё ближе. И да, пожалуй, я потребую в награду за спасение мира не дворец и не памятник, а корабль. И полечу на нём в космос, чтобы выяснить, что там происходит с энергией. Обидно попасть в магический мир, в котором внезапно закончилась магия.
— А ты расскажешь мне ещё о Террине? И о своих планах. У меня столько вопросов.
— Я же говорил, что расскажу.
Подписание договора заняло неожиданно много времени. Огромный лысый мужик в одной набедренной повязке дотошно перепроверял каждое продиктованное Доменике слово, каждую формулировку. Осложняло ситуацию то, что местная юридическая наука использовала очень много терминов, пришедших, судя по звучанию, из римского права, но изменённых в соответствии с местными правилами. И если к местной версии итальянского я привыкла быстро, то местную латынь понимала через раз. А юрист, имени которого я не запомнила, желал удостовериться, что я совершенно точно представляю, с чем соглашаюсь.
В итоге, когда мы вышли на улицу, Солнца уже не было. Пять мелких Лун висели на тёмном небе, мягко светясь оранжево-красным светом. Оригинальные у них тут спутники. Шагать приходилось осторожно, здесь улицы были вымощены самой настоящей брусчаткой, а освещения почти не было. Свечение спутников, да тусклые желтоватые окна некоторых домов позволяли видеть только смутные силуэты предметов. Прохожих на улице не было.
— Почему здесь так темно? Я помню, что Сегретта была освещена.
— Я уже говорил, что мы больше не можем изменять мир по ночам. — Идущий рядом Доменике запрокинул голову вверх. — Некоторые думают, что это было предречено ещё двести лет назад. И некое божество послало нам луны, чтобы мы не страдали в кромешной тьме.