Новый мир. Трансформация
Шрифт:
Смешок я скрыла за кашлем. Папа бы обхохотался: полководец настолько опасается своих собственных солдат, что назначает им командиров, на которых они согласны. Какая прелесть.
— Тогда мне нужно знать чуть больше о ящерах. Хотя бы на что примерно они способны в бою, и как с ними вообще разговаривать.
— Они неподвластны магии. Точнее, их можно поджарить огнём, ударить молнией, но от прямого воздействия энергии они чем-то защищены. Поэтому я и набирал армию из них. Сражаются они когтями, у некоторых, кажется, это военные вожди, есть ножи. И чешуя у них прочная, так просто не пробьёшь. Разговаривать с ними будешь через Канделиуса, он переведёт тебе их ответы. Человеческую речь ящеры прекрасно понимают.
— Понятно. Расскажи тогда про деревню и переправу, и во сколько мы выходим?
Через два часа я уже восседала на поркавалло, возглавляя тысячу ящеров, целеустремлённо бегущих к несчастному Виадотте. Брать с собой других бенанданти я не стала: доверяла я только Нуово, и не хотела разочаровываться, если они решат обеспечить сохранение секретности поголовной резнёй. Канделиуса я попросила слетать вперёд, на разведку, а сама сидела и упорно думала, не замечая проносящегося мимо леса.
Согласно карте лес заканчивается в пятистах каветте[2] от широкой и быстрой реки Чешуйки. Дальше идут вспаханные поля, река, широкий и крепкий мост и — за мостом — сама деревня. В деревне десять больших хозяйств, в каждом из которых проживают не меньше двухсот человек, и пять или шесть маленьких — на одну семью. По мнению Доменике силы равны, мы даже слегка превосходим население Виадотте — сильные и знающие бенанданти не занимаются выращиванием пищи. В этом свете моя задача — сохранить мост целым и как можно быстрее подавить сопротивление в деревне, отдельно позаботившись о том, чтобы никто из жителей деревни не успел сбежать — выглядит простой. Вот только представления Доменике о ситуации в Виадотте и реальность вполне могут не совпасть так же фатально, как не совпали в Гранталловой Долине.
Как и рассчитывал Доменике, мы вышли к мосту уже в сумерках. Деревня выглядела заброшенной и безлюдной, но я видела, что это не так: над крышами вился дымок, некоторые окна неярко светились. Наверное, все сельскохозяйственные работы заканчиваются задолго до наступления темноты, а оставшееся время местные жители посвящают домашним делам.
Мой поркавалло стоял, как влитой, на первой перекладине моста, дожидаясь моих приказов. Позади меня замерли ящеры, построившиеся в какой-то странный боевой порядок: десять колонн, по сто воинов в каждой. Сначала я не понимала, как они собираются переходить мост, но потом сообразила: они хотят форсировать реку вплавь. Не самая плохая идея, на самом деле: на том берегу нас не ждут люди с луками и арбалетами, а времени такая переправа сэкономит прилично.
Канделиус сидел на шее поркавалло, спиной ко мне. И это была самая неодобрительная кошачья спина, которую я когда-либо видела. Да, Канделиус, мне тоже не нравится то, что мы делаем. Но я не вижу другого варианта спасти магию, так сильно связанную с Солнцем, а, лишившись магии, терринцы вымрут за одно поколение. И никакие мои знания тут не помогут.
— Канделиус, скажи ящерам, что убивать можно только тех людей, которые будут слишком активно сопротивляться. Слишком активно, это так, чтобы серьёзно угрожать жизни и здоровью воинов. Остальных пусть аккуратно вяжут и выводят вон туда. — Я указала пальцем на хорошую, большую полянку справа от моста. — И пусть сделают всё тихо и аккуратно, и, главное, быстро.
Канделиус взлетел и что-то зашипел и засвистел, изрядно напугав моего поркавалло. К счастью, мне удалось успокоить животное. Хорош был бы полководец, сброшенный собственным конём ещё до начала атаки.
Выслушав Канделиуса, ящеры двинулись вперёд. Бесшумные тени в серых сумерках, они входили в воду, не поднимая брызг, и ловко плыли вперёд, на пока ещё тихий и мирный берег. Когда последний солдат вошёл в воду, я тронула поводья, и поркавалло медленным шагом двинулся по мосту.
— Ты же понимаешь, что я был лишь рупором? И что приказ всё равно отдала ты?
— Ты это к чему? — Я озадаченно посмотрела на летящего рядом со мной кота.
— Вообще-то, они понимают человеческую речь. Ты могла говорить с ними сама.
— Я забыла.
К тому моменту, как я въехала на земли Виадотте, все ящеры уже переправились на другой берег. Я видела, как они перегруппировываются и неслышными тенями бросаются во дворы, выламывают двери и окна, проникают внутрь ещё недавно таких тихих и благополучных домов.
— Я читала, что во все века солдаты Земли вели себя отвратительно. Насиловали, убивали некомбатантов[3], разоряли жилища и выносили из них мало-мальски ценные вещи. Я читала, что во время осады Константинополя рыцари-христиане убили больше единоверцев, чем представителей других конфессий. Кстати, ту осаду организовали венецианцы, тоже христиане.
Поркавалло стоял на полянке, флегматично пощипывая травку. Я слушала, как деревня, такая тихая до этого, наполняется криками и плачем. Канделиус сидел на шее поркавалло, насторожив уши. Он не реагировал на мои слова, но я и не ждала ответа. Мне было достаточно, что меня кто-то слушает.
— Ящеры не станут насиловать, не отберут ценности и продовольствие. Значит, это уже меньшее зло, чем могло бы быть, ведь правда?
На поляне появились первые пленники. Я создала несколько летающих шаров света, чтобы хорошо видеть крестьян: синяки, ссадины, порезы, порванная одежда — но ни одной серьёзной раны. Что ж, сегодняшнюю ночь они проведут здесь, под присмотром моим и ящеров, а потом, когда придёт подкрепление и армия двинется дальше, они продолжат вести мирную жизнь под присмотром одного из аристократов. И после того, как я расправлюсь с Доменике, объясню свои действия Совету и верну магию, их жизнь станет только лучше. Разве не стоит возвращение магии одного небольшого ночного неудобства?
— Что происходит? По какому праву вы это творите? Я буду жаловаться!
Кричал тучный седобородый мужчина в роскошном восточном халате и тюрбане. Интересно, кто он? Староста? Хозяин одной из ферм?
— Сейчас все соберутся, и я буду говорить. А пока что храните молчание и с вами не случится ничего плохого. Обещаю.
Постепенно поляна заполнялась народом. Приводящие пленников отряды ящеров оставались снаружи импровизированного круга, так что я стояла лицом к лицу с десятками расстроенных, встревоженных и растерянных людей. Детей, что интересно, почти не было. Я увидела только парочку грудничков на руках у статной женщины средних лет, да двух подростков, кидающих на меня откровенно ненавидящие взгляды.
Ничего страшного, Света. Ты справишься. А если они послушают тебя, то можно будет вернуть крестьян в дома, только выставить караул на тот случай, если найдётся кто-то слишком хитрый.
— Друзья, вы расстроены и напуганы, я понимаю. Я обещаю, если вы не нападёте на нас — больше никого не тронут. И прежде всего я хотела бы кое-что рассказать вам… — договорить я не успела.
— Ты, отродье мерзких земляных червей! Сколько змеюк ты обслужила прежде, чем они позволили тебе командовать собой? И каковы на вкус их катте, беагаша [4]змейская?
Канделиус зашипел и выгнулся, и я запоздало поняла, что меня оскорбили. И я даже не знаю, как именно, потому как совершенно не знакома с итальянскими ругательствами. И как на это правильно отреагировать?
Подумать мне не дали — ящеры действительно превосходно понимали человеческую речь. Один из них медленно прошёл вперёд, схватил за волосы кричавшую — молодую женщину, по виду чуть старше меня, закутанную в пушистый плед — и одним движением когтистой лапы отсёк ей голову.
Только теперь я поняла, насколько острые когти у моих воинов — в её глазах ещё жило презрение, её рот не успел закрыться, а по шее уже побежали быстрые ярко-алые струйки. Ящер разжал лапу, и отсечённая голова упала на землю. Почему-то мне казалось, что удар будет невыносимо громким, но нет — только глухой шлепок. И почти сразу — чуть более громкий, от упавшего тела.