Новый муж бывшей любовницы, Кезалия

Новый муж бывшей любовницы

на обложку

Кезалия

Шрифт:

– Я просто уже привык засыпать с тобой. Не могу ничего с собой поделать.

– Надо отвыкать. Я уеду к маме на праздники, потом вернусь и на следующей день полечу во Вьетнам.

~*~

И вот я в квартире у мамы. Разобрав чемодан, понимаю, что он полностью забит подарками для домочадцев. Своей одежды даже не положила, поэтому щеголяю в настиных пижамах, которые едва достают по щиколотки.

Нас никто не признает за сестер - настолько мы с ней внешне разные. Если я обладаю среднестатистическим ростом в 165 сантиметров, то Анастейша на ладонь мне уступает, отчего с четырнадцати все думают, что именно я старшая. Настя носит очки, иногда сменяя их на линзы толщиной в лупу; у нее густые темные ресницы, которые смогла передать дочерям как лучший ген. Я же могу с некоторой гордостью похвастаться зрением 9/10 (за что офтальмологи всегда дают мне пятюню после проверки зрения), зато без косметики выгляжу именно как панда без черных пятен вокруг глаз.

Да-да, тот мем придумали про меня.

Приходится признаться маме в том, что скоро на бессрочно вновь уеду во Вьетнам. Родительница причитает и расстраивается, хотя мы и так живем в двух тысячах километров друг от друга и видимся не больше двух раз в год. У нас даже как-то не заведено с ней созваниваться (хотя с Анастасией практикуем это почти ежедневно). Мама занята внучками и домашними питомцами, поэтому не сильно нуждается в дополнительном общении.

Зато не раз она вспоминает Леонида и намекает, что неплохо бы пригласить его сейчас в гости, помириться и поехать с ним в Сайгон (тем более мы вместе там уже жили). Только с помощью старшей удается отбиться от маминой навязчивой идеи.

В квартире три спальни, которые уже заняты постоянными жильцами, поэтому мне достается маленький диван в зале.

Ночью приходит младшая дочка систер. Кози неуклюже забирается под одеяло и крепко меня обнимает. Она всегда мне сильно напоминает котенка, который пришел за очередной порцией ласки.

– Теть Аль, а мы больше не увидимся?

– Конечно увидимся. Мы обсудили с твоей мамой, вы ко мне все приедете на летние каникулы.

– Ого! И на море поедем?

–

Да, на остров Фу Куок. Будете купаться, загорать, кушать морепродукты. Потом поедем в Сафари-парк кормить жирафов.

– Серьезно? Жирафов?
– ребенок не верит, что это возможно сделать во Вьетнаме, ведь жирафы ассоциируются только с Африкой.

– Да. Потом можем сходить в аквапарк.

– Теть Аль, а дядя Андрей приедет?
– неожиданно вспоминает малыш викинга.

Да они уже почти его за родного воспринимают.

– Нет, маленькая. Я одна поеду.

– Почему?

– У него много работы в головном офисе.

– Он кажется хорошим.

– Он действительно такой.

Мы болтаем о всякой чепухе, которыми увлекаются девятилетки. Анюта рассказывает о своем краше, учебе и как Настя водила их на занятия по бисероплетению. Обещаю сплести ей завтра красивую фенечку из ниток мулине.

Вскоре Кози засыпает, на кровать лезет Бим, мамин глухой французский бульдог. При этом псина пыхтит, пердит, кряхтит как старый дед, и зажимает с другой стороны. Теперь из меня сделали бутерброд.

Лежу и не могу заснуть. Конечно, хочется романтично сказать, что скучаю по Квилинскому и терзаюсь мыслями, скучает ли он по мне. На самом деле, с удовольствием отправилась бы в объятия Морфея, но племяха с периодичностью в 30 минут бьет меня пяткой по челюсти (хоть убей, не пойму, как ей это удается) и безостановочно шмыгает носом. Потом мамин пес портит воздух и храпит в ухо похлеще викинга.

Ближе к полуночи объявляется Том, мамин одноглазый кот, который укладывается мне на грудь и включает тарахтелку. Такими темпами, скоро тут соберется весь зоопарк: у родительницы живут две собаки и три кошки.

Понимаю, что не скоро усну.

Думаю про Андрея.