Новый отсчет
Шрифт:
— Какой смелый ящер, — поразился Соболев. — У него был шанс проскользнуть?
— Да. Мы потом просчитывали возможности такого исхода. После такого жуткого разгона на корабле погибла бы половина команды, остальные бы остались на всю жизнь инвалидами. Но, они прошли бы сквозь солнце. Ему не хватило для разгона всего двух секунд.
Глава 7
Этот день для Зорича начался как кошмар. Он никогда и не думал, что у него могут возникнуть такие проблемы. Сначала к нему пришли попы.
— Разрешите представиться, — седовласый мужчина в наряде протестантского пастора взял на себя роль гида, — пастор Шредер, это митрополит Петр, Глава Иерусалимской православной церкви, имам Хабидула, Далай-Лама восемнадцатый, Глава всех буддистов, реббе Менахим, Глава иудаистов, Глава кришнаитов Вамшар.
— Чем обязан таким своеобразным визитом?
— Видите ли, у нас возникла проблема. Ваш этот комендант, этот, Манштейн, он не хочет перемещать беженцев по конфессиональному порядку. Мы уже подсчитали, что христиане вполне могут заселить левый борт корабля, их больше всего, мусульмане правый, а буддисты и иудеи согласны заселить по одному эсминцу.
Зорич невольно сжал кулаки.
— То есть, вы снова хотите разделить людей?
— Да, конечно.
— Зачем?
— Как зачем?! — Пастор возмущенно взмахнул своими пухлыми ручками. — Люди должны продолжать веровать, исполнять привычные обряды, знакомые по Земле. Они не должны отрываться от своих традиций.
— Вера всегда объединяла людей, — наставительно сообщил православный поп.
Зорич зло осклабился.
— В этом можно усомниться, если вспомнить хотя бы Крестовые походы или инквизицию.
— Это все в прошлом, — попробовал успокоить пастор. — Мы сейчас нашли общий язык. И с мусульманами, и с иудеями. Мы даже согласны на создание общего храма.
— Храма?! — Снова поразился Зорич. — Храма? Где? Где вы его собираетесь построить?
— Здесь! — Торжественно подтвердил пастор, и даже ткнул пальцем в пол, словно он собирался строить этот храм прямо в рубке линкора. Серб никак не мог поверить во все происходящее.
— Здесь? В космосе вы хотите построить свой храм?!
— Да, на одном из эсминцев, четвертом, есть один, почти пустующий отсек. Там вполне можно разместить образа, и поставить священные светильники, правда, ребе.
Ребе важно кивнул головой.
— Мы положим туда священную Тору, а когда будут приходить иноверцы, прикрывать их одеялами.
Пастор тут же его поддержал.
— Мы уже распределились по дням. В понедельник молятся иудеи, во вторник мусульмане, в среду — кришнаиты, в четверг будет день православных, в пятницу там отводим службу мы — лютеране.
— А католиков среди вас, что же, нет совсем? — ухмыльнулся Зорич.
Пастор печально развел руками, хотя в глазах его серб не увидел особой скорби.
— Католики есть, но, увы, как-то ни одного поводыря римского наш общий Бог не сподобил спасти.
— Значит, ему повезло, и его прибрал сразу на небо, — пошутил Зорич. — Хорошо, мы подумаем над вашими предложениями.
Когда шествие удалилось, Зорич, вздохнув, вызвал по радио Манштейна.
— Курт, что там за молельня образовалась на четвертом эсминце?
— Там один из отсеков почти пустой, и его заселили мусульмане, суниты. Они начали интенсивно молиться, как полагается, с муэдзином, пять раз в сутки, и туда как-то потянулся народ. Естественно, мусульмане.
— Ну, так что, можно этот отсек освободить?
— Конечно. Этот эсминец самый пустой. Они сами согласны уплотняться.
— Ладно, пусть они его оформляют, как хотят, хоть фрески пишут, хоть сурры на стенах вырезают, но, только приставь туда пост полиции. Не верю я в это мирное воинство. Рано или поздно они там все передерутся.
Вскоре его посетил еще один человек из прошлого.
— К вам рвется какой-то Рэйнгольд, — сообщил Зоричу адъютант. В этот раз им был Огнен Вукич.
— Кто такой и что ему надо?
— Он сам скажет. Говорит, что очень важно.
— Он не псих?
— Более чем нет.
— Тогда пускайте.
Зорич отошел в сторону, чтобы попить воды из большого бака. Это была единственная привилегия генералитета и пилотов — неограниченное потребление воды. И так получилось, что серб, чисто случайно, встретил вошедшего как раз на середине комнаты. Но тот воспринял это как должное. Он с удовольствием пожал руку Зоричу.
— Наконец-то я смог к вам прорваться, господин командующий. Я, хоть сам и не служил в армии, но всегда уважал эту важную структуру государства.
Вошедший был небольшого роста, одет явно с чужого плеча: в спортивную куртку на два размера больше, и штаны, которые были ему явно малы. Незнакомец был обрит наголо, но при этом держал себя так, словно на нем была как минимум сутана Папы Римского, а на голове нимб.
— Ни одно государство мира не может выжить без сильной армии и флота, — продолжал незнакомец. — Мы должны сохранить это важный институт государственности.
Зорич чувствовал, что чего не понимает. Он явно знал этого человека раньше, где-то даже слышал этот бархатный голос, но никак не мог его вспомнить до конца. Между тем незнакомец прошел вперед и уселся в свободное кресло, оставленное сербом, то есть во главу стола, и, широко улыбнувшись, сообщил Зоричу и всем остальным генералам.
— Я чувствую, что вы меня не узнаете, Душан. Это понятно, мне пришлось немного сменить свой привычный имидж. Я Джон Рэйнгольд, сенатор Сената Соединенных Штатов Америки от штата Техас, претендент на президентский пост на последних выборах от Республиканской партии. Они напали на мой дом на Гавайях среди ночи, и я чудом спасся, немного даже обгорев, — и он небрежно махнул рукой на свою сморщенную лысину.
Вот теперь Зорич вспомнил его! Лишившись своей знаменитой белоснежной шевелюры, бывший кандидат в президенты Соединенных Штатов лишился и большой части своей ауры. Рэйнгольд считался одним из самых влиятельных политиков США, махровым консерватором. Кроме того, за ним числилось звание лучшего оратора Сената. Вот и сейчас его голос бархатным ручьем разливался по пространству рубки.